ПРОФЕССОР. - Позвольте спросить вас: конечно, сознание своих грехов удобно для каждого внимающего себе; но как поступить в таком случае, когда нет такого наставника, который опытно мог руководствовать на внутреннем пути и приемля откровение души, мог бы сообщить правильное и благонадежное ведение относительно духовной жизни? В таком случае, конечно, лучше не касаться созерцания, нежели самочинно и без руководителя посягать на оное?... Далее: для меня неудобопонятно, каким образом, поставляя себя в присутствие Божие, можно сохранить совершенное "безвидие"? Это не естественно, ибо душа наша или ум ничего не может представить в воображении безформенно, в совершенном безвидии. И почему бы, при погружении ума в Бога, не представлять в воображении Иисуса Христа или Пресвятую Троицу и проч?..
ПУСТЫННИК. - Хотя руководство опытного и сведующего в духовном деле наставника, или старца, коему бы беспрепятственно с доверенностию и пользою можно было ежедневно открывать душу, помыслы и встречи на пути внутреннего обучения, и составляет главное условие при упражнении в сердечной молитве, подвизающегося в безмолвии: но в случае невозможности найти такового, те же св. отцы, кои сие заповедуют, представляют при сем исключение. Преподобный Никифор монашествующий ясно учит о сем так: "при упражнении во внутреннем сердечном делании, потребен истинный и сведующий наставник. Если же такого нет, то следует прилежно искать: если не находишь, то с сокрушением сердца призови Бога в помощь почерпать наставление и руководство в учении св. Отцов и поверять себя Словом Божиим, изображенным в Священном Писании". При сем надо также принять в соображение и то, что истинному усердному желанию искателя можно услышать полезное и наставительное слово и от простых: ибо также св. Отцы уверяют, что если с верою и правым намерением вопросить и сарацина, то и сей может сообщить слово полезное; если же без веры и справедливой цели потребуешь наставления у Пророка, то и он не удовлетворит тебя... Пример сему видим в Великом Египетском Макарии, которому однажды сделал вразумление и сим пресек страсть простой поселянин. Что же касается "безвидия", т. е. чтобы не воображать и не принимать никаких явлений во время созерцания ни света, ни ангела, ни Христа и какого-либо святого и отвращаться от всякого мечтания; то сие заповедают опытные св. Отцы, конечно, по той причине, что способность воображения удобно может воплощать, или как бы оживлять умопредставления; а посему неопытный легко может увлечься сими мечтами, почесть их за явления благодатные, и подпасть самопрельщению, а при том же, как изображает Священное Писание, что "и сатана весь преображается в ангела света". А что ум естественно и удобно может находиться в "безвидии" и сохранять оное и при памятований присутствия Божия, то это усматривается из того, что сила воображения может ощутительно что-либо представить в "безвидии" и держаться на оном представлении при внимании предметам, не подлежащим чувству зрения, не имеющим внешнего вида или формы. Так например: представление и самоощущение души нашей - воздуха, тепла, холода; находясь на холоде, можно живо представить в уме теплоту, хотя оная и не имеет формы, не подлежит зрению, не измеряется осязанием находящегося на холоде! Подобно сему, и присутствие духовного и непостижимого существа Божия можно представить в уме, сознавать в сердце в совершенном безвидии.
СТРАННИК. - Случилось и мне в странствии моем слыхать от людей набожных и ищущих спасения, что они боятся под изветом прелести коснуться внутреннего делания. Некоторым и я с пользою почитывал из "Добротолюбия" наставления св. Григория Синаита, который говорит, что "сердечное действие не может быть прелестным (не так, как умственное), ибо если бы враг и захотел превратить теплоту сердечную в свое нестройное жжение; или веселие сердца заменить мокротною сладостию: но время, опыт и чувство само собою обличат сии его коварства, даже для не очень ведающих сие его ухищрение"...
Также встречал и других; кои, к большому сожалению и познавши стезю безмолвия и сердечной молитвы, в случае какого-либо преткновения или греховной слабости, впадают в уныние и оставляют внутреннее делание сердца, познанное ими!
ПРОФЕССОР. - Да это и очень естественно! Я и сам иногда на себе сие испытываю, когда случится из внутреннего настроения уклоняться в развлечения, или сделать какой-либо проступок... Ибо как внутренняя молитва сердца есть дело святое, и единение с Богом, то прилично ли и не дерзновенно ли вводить дело святое в сердце греховное, - не очистивши его прежде безмолвным сокрушенным покаянием и достодолжным приготовлением к общению Божию? Лучше онеметь пред Богом, нежели износить "безумные глаголы" из сердца омраченного и развлеченного.