Где он так долго ездит, этот ненормальный?
Сонька улетела в Ташкент, в свой институт и к Боре.
Еще в первый наш разговор до смерти Михаила Борисовича она призналась, что фактически они с Борей уже женаты, но родители, конечно, об этом не знают…
Боря, говорила Сонька, замечательный парень, но она торопит событие, потому что… Тут она выразительно посмотрела на меня: ты-то, мол, понимаешь почему? Кровь из носу, а летом она его потащит в загс! А то они сейчас такие… И Сонька опять выразительно посмотрела на меня.
Я спросила, любит ли она своего Борю, и Сонька замялась. Как сказать? Она точно не знает. Он не красавец, Боря, нос у него, например, еще больше, чем у нее («Уникальный паяльник!»). Сам длинный (Сонька ему лишь по плечо), но ведь и она не кинозвезда… «Правда, Ленка?»— с надеждой, что я ее разуверю, спросила Сонька. Ну, умный, само собой. Дураков она терпеть не может. Интеллигентный. Тактичный. В баскет здорово играет. «Да, люблю!»— решила Сонька, тряхнув своими кудряшками. «А он тебя?» — поинтересовалась я.
Сонька возмутилась: чем я слушаю, ухом или брюхом? Она же ясно сказала, что Боря интеллигентный, тактичный. Как он может сказать, что не любит? Сколько раз она спрашивала: «Любишь?»— столько раз он исправно отвечал: «Люблю». А когда ему кто-нибудь говорит: «Спасибо»— он непременно отвечает: «Пожалуйста». Вот такой он. Боря.
Сонька задумалась и, намотав на палец кудряшки, сказала, что если честно, то она иначе себе представляла любовь. Интимность оправдала ее ожидания, тут совпадение воображаемого и реального, хотя вначале было противно… А вот эта штука любовь… Тут она сильно дернула себя за кудряшку и скривилась от боли. Она что-то не понимает, как из-за нее сходят с ума и прочее. («Ты меня, Ленка, извини, конечно», — быстро спохватилась Сонька. Я извинила.) Да в чем она, собственно, выражается, любовь? Есть у нее явные признаки? Вдруг она ошибается, что любит… а вдруг действительно любит, но сама этого не понимает? Почему не издают на этот счет никаких пособий? По половым-то проблемам небось есть.
Такие у нее были растерзанные чувства.
Но когда она прощалась, мрачная, угнетенная, то мы уже не говорили о Боре.
Сонька уехала, а вскоре я обнаружила, что пропал конверт с адресом Максима.
Тетрадь восьмая
1
Конец февраля у нас — это голуби, кувыркающиеся в небе, сухая земля, знойное солнце, цветущие фруктовые деревья и сельскохозяйственные статьи в местной газете. Я всегда любила эту пору. Весенние предчувствия! Оживающая, как по слогам, природа. Оттолкнешься ногой от земли — и можно, кажется, парить в воздухе.
Раньше так. А сейчас я болела. Тяжесть во мне росла, живая, колотящаяся. Я быстро уставала. Поясницу разламывало уже после небольшой прогулки. Вот какая я стала развалина!
А тут еще печальная новость: Мария Афанасьевна уезжает. Она обменялась квартирой с городом Желтые Воды, где у нее были родственники.
— Знаешь, Лена, мне сейчас все равно, где жить. Только не здесь. Слишком много воспоминаний.
Я подумала: а ведь она поступает так же, как я в свое время, собираясь к тетке. Надеется, что расстояние поможет, верует в целебную силу новых мест… А я поняла, что хоть в космос заберись, от себя не убежишь.
Мебель уже была отправлена контейнером. Мы сидели на раскладушке в пустой и гулкой квартире. Незнакомая квартира… И сами мы совсем иные, чем полгода назад.
— Лена, очень жаль, но тебе придется вскоре искать новое жилье. Они написали, что возвращаются.
Ох! Я мысленно охнула, а вслух лишь спросила:
— Когда?
— Недели через две будут здесь. Что-то у них там изменилось со сроками… Куда ты переселишься? Думала об этом?
— Думала, Мария Афанасьевна. Много раз. Но ничего пока не придумала.
Она закурила, затянулась, прикрыла глаза…
— А не пора ли тебе вернуться домой, Лена?
Я покачала головой.
— Нет, Мария Афанасьевна, не могу. Ничёго у нас не получится.
Она опять затянулась дымом.
— Тогда у меня есть предложение. Не очень заманчивое, конечно, но лучше, чем ничего. Получишь декретный отпуск — приезжай в Желтые Воды и живи у меня. Я буду очень рада. Обещаю не нудить и не вмешиваться в твои дела. Малыш подрастет, там видно будет.
— Спасибо, я подумаю.
А проводить мне ее не удалось…
Чуть раньше, внезапно, как с неба, на мою голову свалился Андрей. Впрочем, что значит «как с неба»? Он ведь прилетел на самолете…
Был поздний вечер, часов десять. Я сидела в рабочем кабинете хозяина (теперь я уже не могла называть его своим, как раньше) и в какой уж раз читала брошюру «Молодая мать и ребенок». Поразительно, написал ее мужчина. Счастливая, наверно, у него жена, думала я. А может быть, он теоретик и, доведись ему купать младенца, выплеснет из ванночки вместе с водой…