— Обязательно, — отвечаю я.
— Вы хоть читали такие его работы, как «За пределы свободы и достоинства», или вы тоже из тех ученых, которые пользуются вторичными источниками?
— Ну… — начинаю я заикаться, — поверьте, я читала многие работы вашего отца…
— Верю, — перебивает она меня, — но как насчет «За пределы свободы и достоинства»?
— Э-э… нет, — мямлю я. — Я интересовалась его чисто научными публикациями, а не философскими.
— Нельзя разделить науку и философию, — говорит Джулия, отвечая на тот вопрос, который я уже задавала себе. — Так вот вам домашнее задание. — Теперь ее голос звучит, как голос матушки, тетушки или старой учительницы — спокойно и тепло. Я снова слышу «чоп-чоп» — нож режет картошку и морковку. — Выучите свой урок, и тогда поговорим.
В тот вечер, уложив дочурку спать, я берусь за потрепанный томик под названием «За пределы свободы и достоинства» — сочинение, которое я относила к тоталитаристским текстам вроде «Майн кампф»; они стоят на моей книжной полке, но прочесть их я никак не удосуживаюсь.
«Ситуация постоянно ухудшается, и приводит в уныние то, что все большая вина за это ложится на технологию. Улучшение санитарных условий и успехи медицины сделали особенно острыми проблемы контроля над численностью населения. Войны стали особенно разрушительны с изобретением ядерного оружия, а бездумная погоня за удовлетворением потребностей в ответе за загрязнение окружающей среды».
Хотя это было написано в 1971 году, я вполне могу себе представить, будто читаю речь Альберта Гора или недавнее заявление партии зеленых. Не спорю: дальше Скиннер говорит некоторые вещи, которые вызывают тревогу: «Поставив под вопрос контроль, который осуществляет над своей жизнью отдельный человек, и показав роль влияния окружающей среды, наука о поведении тем самым подвергает сомнению концепции достоинства и значимости человека». Однако такие высказывания тонут в чисто прагматических рассуждениях. Скиннер недвусмысленно пропагандирует социальную политику, основывающуюся на собственных экспериментальных данных. Он призывает нас оценить несомненный контроль (или влияние) окружающей среды и придать окружающей среде такой вид, чтобы она осуществляла «позитивное подкрепление»; другими словами, Скиннер призывает поощрять адаптивное и креативное поведение граждан. Он советует обществу создавать такие стимулы, которые заставляли бы нас проявлять лучшие свои качества и подавлять те, которые ведут к деградации (как в тюрьмах и трущобах). Скиннер предлагает отказаться от наказаний, от унижения. Кто мог бы с этим спорить? Так не стоит ли отказаться от риторики, подменяющей честные намерения трескучими фразами?
В книге Скиннера написано: «Главная беда нашего века — не тревожность, а войны, преступность и другие напасти. Чувства — это побочный продукт поведения». В сказанном — суть скиннеровского многократно критиковавшегося антиментализма, его убеждения, что следует обращать внимание не на разум, а на поведение. На самом деле это не отличается от любимого изречения вашей матушки: «Дела говорят громче, чем слова». По мнению Скиннера — и последователя «Нью Эйдж»[14] Нормана Казинса, — когда мы действуем подло, наши чувства становятся чувствами подлецов, а не наоборот. Согласны вы с этим или нет, такую позицию едва ли можно назвать антигуманной. В равной мере нельзя считать, когда Скиннер пишет о том, что человек существует в неразрывной связи с окружающей средой и никогда не может быть от нее свободным, будто он этим налагает на человечество сковывающие его цепи (как это было воспринято многими); речь идет просто о серебристой паутине, связывающей нас со всем на свете. Я видела, как Джером Каган залез под стол, уверяя меня, что проявляет свободную волю и способен существовать независимо от окружающей среды; может быть, он действовал, опираясь на сомнительную патриархальную традицию. С точки зрения Скиннера, мы все связаны друг с другом и должны нести ответственность за соединяющие нас веревочки. Попробуйте сравнить такую позицию с мнением современной феминистки Кэрол Гиллиган, считающей, что мы живем в сетях взаимозависимости, и женщины понимают и уважают это обстоятельство. И Гиллиган, и все феминистски настроенные психотерапевты утверждают, что мы вовсе не совершенно независимы, а состоим в родстве, и что пока мы не примем соответствующую картину мира и не создадим мораль, основанную на этом неоспоримом факте, общество будет продолжать разрушаться. Откуда Гиллиган, Джин Бейкер Миллер и другие феминистки почерпнули свои теории? В их работах таится дух Скиннера; может быть, его следует считать первым психологом-феминистом или все психологи-феминисты являются тайными скиннерианцами? В любом случае мы воспринимали Скиннера слишком упрощенно. Похоже, мы сильно ограничили его в свободе, прежде чем ему удалось поместить нас в свой ящик.
14
«Нью Эйдж» — возникшая в США в 1980-х годах субкультура, приверженцы которой считают, что начинается эра духовного обновления человека и общества. Движение включает широкий спектр верящих в личный духовный рост, холистическую медицину, реинкарнацию, астрологию и т.д.