Начав работать в Гарварде, Скиннер встретил и полюбил женщину по имени Ивонна, которая впоследствии стала его женой. Я представляю себе, как вечерами по пятницам они в черном автомобиле с откинутым верхом под меланхолическую джазовую мелодию, льющуюся из приемника, отправлялись к Монхеганскому пруду, раздевались и ныряли в стоячую воду, более теплую, чем воздух, в свете луны, похожей на дырочку, вырезанную в небесах. В подвале библиотеки я нашла пыльные листы с описанием того, как после опытов по выработке условного рефлекса Скиннер вынимал голубя из ящика и держал птицу в своей огромной руке, поглаживая ее пушистую головку большим пальцем.
Я очень удивилась, узнав, что, прежде чем отправиться в Гарвард изучать психологию в 1928 году, Скиннер собирался стать писателем и провел полтора года, запершись на чердаке материнского дома и пытаясь написать роман. Мне так и осталось непонятно, как он переключился с лирической прозы на изучение времени возникновения условного рефлекса, — как возможно сделать столь резкий поворот? Скиннер писал, что в возрасте двадцати трех лет прочел в «Нью-Йорк таймс мэгэзин» статью Герберта Уэллса, в которой тот утверждал, что если бы ему нужно было выбрать, чью жизнь спасать — Ивана Павлова или Джорджа Бернарда Шоу, — он выбрал бы Павлова, потому что наука более целительна, чем искусство.
И действительно, мир нуждался в исцелении. Первая мировая война закончилась за десятилетие до того, контуженные солдаты страдали от назойливых воспоминаний и депрессии, психиатрические лечебницы были переполнены, и чувствовалась настоятельная потребность в какой-то новой схеме лечения. Когда Скиннер в 1928 году отправился в Гарвард, эта схема была по преимуществу психоаналитической. Все и повсюду ложились на кожаные кушетки, чтобы выудить из прошлого эфемерные обрывки воспоминаний. Царствовал Фрейд на пару с престарелым Уильямом Джемсом[6], написавшим «Разнообразие религиозного опыта», книгу об интроспективном изучении душевных состояний, в которой не было ни единого уравнения. Таково было состояние психологии, когда в нее пришел Скиннер: это была область более близкая к философии, чем к физиологии, не предполагавшая каких-либо численных измерений. Типичным вопросом, который ставили перед собой психологи, был такой: «Что внутри нас видит, ощущает и мыслит, пока мы бодрствуем, временно исчезает во время сна и улетучивается навсегда в момент смерти?»
Интроспекция[7]. Ментализм. Это и были те пространства, куда вступил Скиннер — худой молодой человек с жестким помпадуром зачесанных волос. Его ярко-голубые глаза напоминали осколки фарфора. Как сам он писал, Скиннер хотел найти нечто новое, ощутить в руках и в сердце нечто значительное. Живя между Первой мировой войной и приближающейся Второй, он, возможно, чувствовал (хотя сам Скиннер, несомненно, воспротивился бы столь высокопарному выражению) потребность в действии, во вмешательстве и результатах, которые могли бы быть отлиты в бронзе, как пули.
Поэтому он и избегал всего «мягкого». Начал он (в рамках психологического курса Хадсона Хоугленда) с изучения рефлексов у лягушек. Прокалывая плотную кожу бедра, он измерял, сильно ли дергается лапка и далеко ли потом лягушка прыгает. Руки Скиннера пахли тиной, и он был полон энтузиазма.
Еще в начале своей карьеры в Гарварде Скиннер попал в психологическую лабораторию университета в Эмерсон-холле. Он увидел множество инструментов, куски латуни, зубила, гвозди, гайки в коробках из-под сигарет «Солсбери». Думаю, что тогда руки у него зачесались. Он хотел совершить нечто великое, и он всегда был ловок, умело манипулируя ножницами и пилой. Вот там-то, в этой тесной мастерской, Скиннер и начал делать свои знаменитые ящики из обрывков проволоки и ржавых железок.
Представлял ли он себе, что создает и какое огромное влияние это окажет на американскую психологию? Преследовал ли он заранее поставленную цель или просто поддался лирическому очарованию проволочно-латунной поэмы, так что результат удивил его самого? Ящик, оснащенный механизмами, в которых работает сжатый воздух, запоры которого были бесшумными, полный всяческих приспособлений, — обычный предмет, тем не менее сразу же приобретший, как волшебные зеркала, магические кристаллы и черные коты, яркий ореол.
6
Джемс Уильям (1842–1910) — американский философ и психолог, основоположник прагматизма, развивал концепцию «потока сознания», создал учение об эмоциях — один из истоков бихевиоризма.
7
Интроспекция (самонаблюдение) — наблюдение человеком за внутренним планом своей психической жизни, позволяющее фиксировать ее проявления. Ряд направлений в психологии использовал интроспекцию в качестве единственного метода изучения психики. В современной психологии данные интроспекции учитываются лишь в качестве фактов, требующих научного истолкования.