— писал Харлоу в статье «Природа любви», опубликованной в журнале «Америкен Сайколоджист» в 1958 году.
Итак, они начали. Они взяли группу новорожденных детенышей макаки резус и поместили их в клетку с двумя суррогатными матерями: проволочной, полной молока, и мило улыбающейся матерчатой, грудь которой была пуста. Лаборанты вели записи, в которых отразились все травмирующие особенности эксперимента: обезьянки-матери, поняв, что детенышей у них отняли, визжали и бились головами о стенки клеток; малыши стонали, когда попадали в отдельное помещение. Час за часом длился этот звериный кошмар, и вся лаборатория наполнялась вонью: жидкий стул, как писал Харлоу, указывает на высокую степень эмоционального напряжения. Клетки были перемазаны этим золотистым свидетельством горя, а маленькие макаки сворачивались клубком, высоко задрав хвостики и показывая свои крохотные извергающие жидкость задики.
Однако тут, как заметил Харлоу, начинали происходить удивительные вещи. Через несколько дней детеныши переносили свою привязанность с настоящих матерей, которые теперь были недоступны, на матерчатых суррогатных; за них они цеплялись, по ним ползали, их лица ласкали своими маленькими лапками, их ласково покусывали и проводили многие часы, сидя у них на спинах или животах. Впрочем, матерчатая мать не могла накормить их молоком, так что когда малыши испытывали голод, они кидались к стальной кормящей машине — проволочной матери, а потом, наполнив животики, бежали обратно в безопасность, которую им давала мягкая ткань. Харлоу отмечал количество времени, которое маленькие макаки проводили, питаясь, и которое уходило у них на общение с мягкой матерью, и сердце у него, должно быть, колотилось быстрее, потому что он был на пороге открытия, а потом и перешагнул этот порог.
— Мы не удивились, когда обнаружили, что комфорт, который приносит контакт, является базисом таких переменных, как привязанность и любовь, но мы не ожидали, что он полностью заслонит такой фактор, как питание; действительно, различие оказалось настолько большим, что заставило предположить: главная функция кормления — обеспечение частого и тесного телесного контакта детеныша с матерью.
Тем самым Харлоу установил, что любовь произрастает из прикосновения, а не из вкуса; именно поэтому, когда молоко у матери пропадает, как это неизбежно случается, ребенок продолжает ее любить, распространяя эту любовь, воспоминание о ней вширь, так что любые взаимоотношения в дальнейшем оказываются воспроизведением, вариантом этих ранних тактильных впечатлений.
— Безусловно, — пишет Харлоу, — не молоком единым жив человек.
1930–1950-е годы были ледниковым периодом в воспитании. Знаменитый педиатр Бенджамин Спок рекомендовал кормить детей по расписанию; Скиннер рассматривал ребенка в терминах паттернов подкрепления и наказания, так что если вы хотели, чтобы малыш перестал плакать, вам следовало прекратить поощрять его, беря на руки. В знаменитых книгах Джона Уотсона о воспитании детей было написано: «Не балуйте их. Не целуйте их, укладывая спать. Лучше кивните и пожмите ребенку руку, прежде чем выключить свет».
Что ж, Харлоу собрался отправить всю эту чушь в мусорную корзину и заменить ее истиной, которая состояла в том, что вам никогда не следует пожимать ребенку руку, а вот обнимать его нужно почаще. Прикосновение жизненно важно, оно не балует, а спасает, и тут годится любое прикосновение. «Любовь к настоящей и к суррогатной матери выглядят очень сходно, — писал Харлоу. — Как показывают наши наблюдения, привязанность детеныша обезьяны к настоящей матери очень сильна, но ей ничем не уступает любовь, которую в условиях эксперимента детеныш проявляет к суррогатной матери из ткани».
В то время лабораторию Харлоу охватило великое возбуждение. Исследователи обнаружили главную переменную в возникновении любви и отвели второстепенное место другой переменной — кормлению — как имеющей минимальное значение; все это они могли показать наглядно, с помощью графиков. В Мэдисоне стояла зима, очень холодная зима, и деревья, покрытые наледью, напоминали хрустальные люстры. Студенты смотрели, как падает снег, как на подоконниках окон в лаборатории образуются сугробы, и чувствовали, что пришло время открытий.