Ассам сидел за столом, обхватив голову руками. Лейла подкралась на цыпочках и тихонько коснулась его плеча. Ассам не пошевельнулся.
— Ассам, — прошептала Лейла, нагнувшись к нему.
Ассам поднял голову и, прежде чем Лейла успела что-либо сообразить, больно схватил ее за руки выше локтей. Лейла пыталась вырваться. Ей стало страшно. Ассам был неузнаваем: в лице его появилось что-то хищное, глаза стали маслеными, уголки рта опустились, подбородок заострился. Почувствовав сопротивление, Ассам одним рывком привлек ее к себе и пересохшими губами стал целовать лицо.
Лейла откинула голову назад и, собрав все силы, вырвалась из цепких рук.
— Ассам! — задыхаясь, крикнула она.
Но он, словно не слыша, шагнул к ней и схватил за плечи.
— Ассам, пусти! Ты делаешь мне больно. Слышишь? Мне больно!
Будто оглохнув, Ассам продолжал заламывать ей руки. Дрожа всем телом, Лейла бормотала непослушными губами:
— Ассам… Ассам… Я буду кричать!..
Не обращая внимания, он целовал ее щеки, глаза, губы. Потом оттолкнул и, обхватив руками голову, неожиданно разрыдался.
Лейла будто окаменела, не в силах двинуться с места. Тело казалось чужим, в висках стучало. Ей было стыдно и неловко, будто заглянула в затаенный угол, куда вход был запрещен… Лейла робко дотронулась до Ассама. Он вздрогнул и, не поднимая головы, глухо произнес:
— Ты, наверно, презираешь меня?
— Ну зачем так, Ассам? — прошептала Лейла. — Прошу тебя, не надо…
Справившись наконец с собой, Ассам снял ее руку с плеча и, посмотрев на Лейлу с нескрываемой ненавистью, произнес вдруг совершенно спокойным голосом:
— Уходи… Слышишь, уходи. Я не хочу тебя больше видеть. Не хочу видеть… вообще…
Лейла закусила губу и, ничего не сказав, вышла.
Лейла сидела на тахте и вязала жакет. Отца, как обычно, дома не было, мать ушла к тетушке.
— Госпожа, пришел Ассам, — сообщила служанка, входя в комнату.
Спицы остановились в руках Лейлы. Она встала и подошла к окну.
— Передай ему, что мамы нет дома.
— Я ему сказала. Но он говорит, что хочет видеть вас.
— Скажи, Фатима, что я еще не проснулась.
— Я тебя избавлю от этого, Фатима, — улыбаясь, произнес Ассам, входя в комнату. И, прежде чем девушка успела опомниться, как бы шутя вытолкал ее за дверь.
Лейла не повернула головы. Наступило неловкое молчание.
— Что тебе нужно, Ассам? — холодно спросила наконец она, по-прежнему глядя в окно.
— Я… — Ассам запнулся. — Я очень сожалею о случившемся, Лейла.
Она обернулась и внимательно посмотрела на него. Ассам был бледен. Под глазами чернели круги, лицо заметно осунулось, будто после продолжительной болезни.
— О чем ты говоришь, Ассам? — как можно спокойней произнесла Лейла. — Я давно забыла. И считаю, что все кончено.
— Что именно? — настороженно спросил Ассам.
Лейла села на тахту и, ничего не ответив, начала вязать. Она не спеша захватывала спицей нитку, продевала ее в петлю, накидывала, потом повторяла все сначала.
— Ты что имеешь в виду, Лейла? — мягко повторил Ассам.
Лейла сильно потянула крючок, нитка оборвалась.
— Я имею в виду наши отношения, — ответила Лейла, с досадой отбрасывая клубок в сторону. — Считаю, что между нами все кончено.
Ассам взял обеими руками клубок и положил его на тахту.
— Я так и знал. Ты не можешь простить мне, что я не поехал вместе с Махмудом.
Чтобы связать нитку, Лейла стала медленно распускать петли одну за другой, забыв даже, для чего она это делает. Затем, спохватившись, отложила вязанье в сторону и сказала:
— По-моему, ты сам этого хотел!
Ассам молчал.
— Что ж, выходит, тебе нечего сказать? — спросила Лейла.
Лицо его еще более побледнело.
— О, если бы ты знала, как я тебя люблю! Понимаешь, люблю! — повторил он, переходя на шепот.
На глаза Лейлы навернулись слезы. Глядя куда-то в пространство, она медленно произнесла:
— Нет, ты не любишь меня. Если бы любил, то так не поступал бы.
Она порывисто встала, и клубок, лежавший на ее коленях, покатился по полу.
— Скажи, почему? Почему ты тогда со мной так поступил?
— Потому, что я люблю тебя…
Лейла недоверчиво покачала головой.
— Знаешь, Ассам, что я в тот момент чувствовала? Мне казалось, что ты хочешь меня избить.
Лейла прижалась лбом с оконному стеклу.
— Нет, Ассам, это не любовь. Это все что угодно, только не любовь…