— Слава богу! Слава богу! — пробормотал он.
Ассам и Сана тоже были живы. Сана беззвучно шевелила губами, вытирая с глаз слезы. Лейла стояла с окаменелым лицом и никак не могла прийти в себя. Страдания и боль других заставили ее забыть о своих близких. За все это время она ни разу не подумала о том, живы они или нет.
Прибыли санитарные машины. Лейла вместе с другими стала переносить на носилках раненых. Все работали молча. Никто больше не плакал, не кричал. Даже старуха с растрепанными седыми волосами перестала причитать. Лишь слезы сами собой все еще текли по ее лицу.
Никто больше не перевертывал трупы, не вглядывался в лица раненых. Все, кто мог, работали. Только маленькая девочка лет семи продолжала бродить среди трупов, с глазами, полными слез.
Лейла вытерла с лица пот и нагнулась, чтобы помочь санитару положить на носилки женщину, лишившуюся обеих ног. Когда она покрывала несчастную платком, их глаза на короткое время встретились. Сердце Лейлы сжалось. Она поспешила отвести взгляд в сторону. Страшная картина настолько поразила ее, что она на миг забыла о Махмуде, который остался жив и невредим.
Лейла подняла вместе с солдатом носилки и направилась к санитарной машине. Проходя мимо Адиля, она невольно замедлила шаг. Юноша рыл саперной лопатой могилу. Глаза его были сухие. В них горел такой гнев, что Лейла подумала: «Этот человек не сложит оружия, пока не отомстит за свою невесту, за всех погибших»…
Лейла работала, как автомат. Нагибалась, клала раненых на носилки, относила к машине, возвращалась, снова наклонялась. Никакой боли она больше не ощущала. Чувства притупились. Работали только мышцы. Одна мысль не оставляла ее: «Скорее бы все кончилось».
Автомобили с ранеными отходили один за другим. Скоро осталась одна, последняя машина.
Адиль бережно положил свою невесту в могилу, выпрямился, постоял немного и медленно стал засыпать ее землей. Старик сидел на берегу в прежней позе и тщательно выравнивал руками небольшой холмик из песка. Женщина с длинными косами все еще рвалась к воде. Маленькая смуглая девочка испуганно переводила взгляд с лежавших на земле трупов на санитарную машину, будто боялась, что машина уедет и не заберет ее маму. Закрылась дверца за последним раненым, а девочка все стояла недвижно посреди дороги…
Махмуд решил поехать с этой машиной в госпиталь.
— Проводи Лейлу и Сану домой, — попросил он Ассама. — А когда я вернусь, подумаем, что делать дальше. Может быть, удастся отправить их вместе с ранеными.
— Никуда я не поеду, — решительно заявила Лейла.
Махмуд никогда бы не поверил, что его сестра может говорить таким тоном. Она не угрожала, не возмущалась и даже не просила. Лейла так решительно заявила об этом, что Махмуд посмотрел на нее с удивлением. Лейла твердо выдержала его взгляд. Махмуд даже растерялся, сестру будто подменили. Он перевел взгляд на Сану, надеясь хоть у нее найти поддержку. Но Сана, отведя взгляд в сторону, как можно мягче сказала:
— Я тоже поеду в госпиталь. А дальше видно будет. Ведь там сейчас наверняка нужны медицинские сестры.
Махмуд посмотрел туда, где недавно был причал и стояли баркасы, затем покосился на Лейлу. И вдруг его осенила мысль, что с ней, очевидно, произошло то же самое, что и с ним во время первых боев на канале. Лейла вышла из заколдованного круга, в котором до этого жила. Она прозрела, стала жить жизнью всех людей, а не только своим «я». Его сестра вступила на новый путь. И теперь никто не сможет помешать ей двигаться по этому пути!
Лейла сразу как-то выросла в глазах Махмуда. Стала взрослой и сильной. Махмуд протянул руку, чтобы примирительно похлопать сестру по плечу, но само собой получилось, что вместо этого, как равной, крепко пожал ей руку и направился к санитарной машине. Сана молча последовала за ним. Хлопнула дверца, и автомобиль тронулся.
В наступившей тишине раздался вдруг душераздирающий крик:
— Мама! Мама! Мамочка!..
Девочка бежала за машиной, не переставая звать:
— Мама! Мамочка!
Крик этот словно заставил очнуться оцепеневших от горя и ужаса людей.
Женщина с длинными косами вздрогнула, вырвалась из рук державших ее мужчин и побежала к озеру, зовя сына. Мужчины бросились за ней, но поздно. Голос раздавался откуда-то из-под воды, однако самой ее уже не было видно.
— Мама! Мамочка! — продолжала кричать на берегу смуглая девочка и с плачем упала на землю.
Слезы катились по седой бороде старика. Рыдая, он обнял свежий холмик, и в этот момент над озером раздался громкий торжествующий крик и тут же заглох под водой. Эхо унесло этот вопль матери далеко за озеро. А на его поверхности, все так же загадочно улыбаясь, мерно покачивалась большая резиновая кукла.