Лейла молчала. Тогда заговорила Адиля. Она, как подруга Лейлы, обязана разобраться в создавшемся положении. По ее мнению, возможно только одно правильное решение: Лейла должна написать Хусейну, чтобы он перестал посылать письма, ибо они могут испортить ей репутацию на факультете.
Лейла даже подпрыгнула на стуле, но Адиля, как ни в чем не бывало, спокойно продолжала излагать свой план.
Лучше всего, если напишет не сама Лейла, а Адиля от имени Лейлы, чтобы впоследствии, когда она будет помолвлена или выйдет замуж за другого, он не мог шантажировать Лейлу этим письмом. О, сколько семей было разрушено, дорогая моя, именно таким образом.
Лейла испуганно посмотрела на Адилю.
— Что ты! Это невозможно, Адиля! — слабым голосом возразила она. — Ты не знаешь Хусейна.
Адиля подняла руку, словно отводя возражения Лейлы. Все мужчины одинаковые. Хусейн ничем не лучше других. Во всяком случае, излишняя предосторожность никогда не повредит.
Лейла опустила голову. А Адиля все говорила и говорила. Какое же может быть другое решение? Не собирается же Лейла установить переписку с Хусейном? Адиля надеется, что ее подруга не принадлежит к числу легкомысленных девиц, которые ради мужчин пренебрегают общественным мнением, а потом те же мужчины дарят их за это презрением. Так что выход один. Тот, который предлагает Адиля… Если Лейла вообще ничего не ответит Хусейну, он может это расценить как молчаливое поощрение и будет продолжать забрасывать ее письмами. По всему факультету пойдут сплетни, пересуды, разговоры. А разве Лейла может пренебречь своей репутацией? Ведь это самое дорогое, что есть у девушки!..
Адиля сделала паузу. Потом гипнотически посмотрела на Лейлу и спросила:
— Ну, что ты скажешь?
— Ничего… Ничего не могу сказать, Адиля, — ответила Лейла, закрыв глаза.
— Почему же? Значит, ты его любишь? — сухо спросила Адиля.
— Нет… Не в этом дело, — покачала головой Лейла.
— А в чем же?
Лейла взяла Адилю за руку и со страданием в голосе тихо произнесла:
— Я не могу тебе объяснить… Ты все равно не поймешь…
Адиля резко вырвала свою руку и встала:
— Ну, конечно! Где уж мне понять, такой тупице!.. Мое дело тебя предупредить, а ты поступай, как знаешь!
И, не попрощавшись, она ушла.
Всю неделю Лейла провела в каком-то кошмаре. Слезы то и дело беспричинно навертывались на глаза. Стоило ей остаться одной — в трамвае, на улице или дома, — девушка погружалась в раздумье.
Но сколько Лейла ни думала, то, что предлагала Адиля, было для нее невозможным.
Лейла сидела на лекции между Адилей и Саной, погруженная в свои невеселые мысли, голос профессора Рамзи доносился до нее откуда-то издалека…
Конечно, доводы Адили убедительны. Но не может же Лейла просто отвергнуть любовь Хусейна. Хладнокровно вонзить нож в сердце, которое он ей открыл. Ударить по дружески протянутой руке, погасить свечу — единственный источник света в ее жизни… Решиться на это — значит добровольно обречь себя на гибель, броситься в омут, в заколдованный круг, заживо замуровать себя в темнице…
«Заколдованный круг! Темница!» — все это пустые слова. Впрочем, не совсем пустые. Разве Ассам однажды не толкнул ее в омут? А она разве не вертится в заколдованном кругу, где чуть ли не каждый день должна видеть ехидную улыбку Наваль и встречать осуждающий взгляд Адили. Все это тоже заколдованный круг, из которого она рано или поздно вырвется…
Лейла не имеет права причинять Хусейну боль. При одной мысли о нем все ее существо переполняется нежностью. Перед ней все время стоит мужественное лицо Хусейна с непосредственной мягкой улыбкой… Ни один человек никогда еще не относился к Лейле с такой нежностью и предупредительностью. И никто другой не изучил ее так хорошо, как Хусейн. Он читает ее мысли, знает, что творится в сердце. Недаром он написал: «Мы созданы друг для друга». Нет, она не решится причинить ему боль…
Вдруг Лейла почувствовала, что Сана толкает ее в бок.
— Мадемуазель Лейла Сулейман! — донесся до ее слуха голос профессора Рамзи.
Лейла вскочила с места.
— Повторите еще раз, пожалуйста! — как можно спокойнее попросила Лейла.
Профессор повторил свой вопрос и уставился на Лейлу, как бы говоря: «Что, попалась, голубушка?»
— Простите, профессор, но я прослушала, — вынуждена была признаться Лейла.
— Прослушали, потому что мечтали!
В зале раздались смешки. Профессор задал этот же вопрос другому студенту, и тот бойко ответил.
Сидевшая впереди Наваль наклонилась к Сузи и что-то шепнула. Сузи засмеялась. Потом обернулась к Лейле и, все еще улыбаясь, тихо спросила: