— Здорово ты меня изобразила!
— Ей-богу, я готова изображать тебя каждый день! Это ты-то мертвец? Да в тебе хватит жизни на десятерых. Дорогая ты моя, можешь поступить, как тебе заблагорассудится, можешь даже стать женой Рамзи. Но пойми простую вещь, одну истину, на которую ты закрываешь глаза…
Лейла умоляюще посмотрела на подругу. Но Сана была безжалостна.
— Эта истина заключается в том, что ты любила, любишь и будешь всю жизнь любить только Хусейна!
Лейла стиснула голову руками. Потом, не сказав ни слова, взяла свой портфель и ушла. Сана окликнула ее, но Лейла даже не обернулась, она ускорила шаг, будто за ней гнались.
У ворот университета стоял автобус. Лейла вскочила в него, не спросив даже, куда он идет, забилась в угол и закрыла глаза.
«Однажды ты проснешься и поймешь, что любишь меня», — вспомнила она вдруг слова Хусейна. И вот этот день настал, но слишком поздно… Она не может больше себя обманывать. Ее любовь к Хусейну так же сильна, как отвращение к Рамзи. Но еще сильнее ее отвращение к самой себе, к собственному бессилию и слабости.
Глава 24
Лейла больше не могла противиться чувству, которое нахлынуло на нее, словно раскаленная лава. Ей хотелось смеяться, плакать, кричать…
С улицы доносился шум, похожий на рокот волн. Лейла распахнула окно. Хотелось выбежать на улицу, слиться с толпой, раствориться в ней… Она подошла к столу и быстро написала на листке бумаги:
«Дорогой Махмуд!
Я давно не испытывала ничего подобного. Сегодня после выступления Насера я почувствовала себя сильной. Ты поймешь меня, — я знаю теперь, что тоже нужна родине. Больше я не одинока. Со мной те люди, которые заполнили сейчас улицы Александрии, со мной ты, Сана…
Даже отец теперь мне не чужой. Он чуть не расцеловал меня, когда услышал речь.
Гордость вернулась ко мне. Гордость и сила, которые так долго находились в клетке. — Лейла на минуту задумалась. — Разве это не чудо, о котором ты мне когда-то говорил? Чудо, которое сделает нас свободными и сильными. Прошу тебя, Махмуд, скажи, это и есть то чудо?»
Махмуд ответил:
«Нет, это еще не чудо. Чудо сбудется лишь тогда, когда мы отстоим канал, отстоим наши национальные права и победим империализм…»
Рамзи возмутился.
Это безумие — бросать открытый вызов империализму. С национализацией нельзя было спешить. Ведь от храбрости до глупости только один шаг…
— Но в этой борьбе египтяне не одиноки, — возразила Лейла. — На помощь им придут все честные люди мира.
Рамзи резко оборвал ее. Уж не думает ли она, что понимает в международных делах больше его? Несмышленыш! Повернувшись к отцу Лейлы, Рамзи продолжал беседовать с ним так, будто ее не было в комнате. Набравшись духу, Лейла все-таки снова вмешалась в разговор:
— Если бы люди всего боялись, они никогда не знали бы ни цивилизации, ни свободы, ни счастья…
Наступило тягостное молчание.
— Если ты такая смелая и красноречивая, то почему не проявила все свои таланты в учебе? — насмешливо заметил Рамзи.
Это был нечестный прием. Рамзи намекал на то, что Лейла сдала экзамены только на четверки, а Сана на пятерки. Доктор Рамзи был очень сильно расстроен. Он дал Лейле все — имя, положение, состояние. Никому не известную прежде студентку теперь все уважали, смотрели на нее как на будущую супругу профессора Рамзи! Он помогал ей, давал советы, книги. А в результате какая-то девчонка Сана сдала экзамены лучше Лейлы!
— Не понимаю, чего тебе не хватало? — спросил он неприязненно. — Ведь у тебя были все условия, чтобы сдать экзамены на пятерки.
В глазах Лейлы блеснули дерзкие огоньки, будто она решилась на отважный поступок.
— Ты хочешь знать, чего мне не хватало?
Но в разговор вмешался отец, и это отрезвило Лейлу.
— Как обстоит дело с назначением дочери? — спросил он.
Рамзи ответил, что это устроить не так-то легко, получить назначение в Каире почти немыслимо. Но для него, Рамзи, нет ничего невозможного. Если понадобится, он поговорит с самим министром… Правда, ему лично никогда никто не помогал, он сам себе прокладывал дорогу в жизни…
Рамзи повел Лейлу в министерство. В просторной комнате за большим столом сидела пожилая женщина. У нее были серебристые волосы и открытое лицо с высоким лбом.
Лейла присела на край дивана, а Рамзи, закинув ногу на ногу, расположился в кресле.
Женщина слушала Рамзи, едва заметно улыбаясь, думая, наверное, о чем-то другом. Она молча поманила к себе Лейлу. Девушка подошла к столу. Женщина приветливо сказала: