— Как там Петр-то мой?
— Работает…
Антоныч ждал, что Вера Павловна начнет расспрашивать про бывшего своего мужа, но женщина молчала. Возле самого окна трубно крикнул тепловоз, девочка пробормотала что-то во сне, но не проснулась.
— Дочка не скучает по отцу? — спросил Антоныч.
— Не знает она его. Ни разу не видела.
— Не знает?!
— Это вторая дочка у меня. Первую тоже Светланой звали. Петя ее очень любил. Бывало, какой пьяный ни придет, а гостинец для Светы принесет обязательно. Все праздники с ней на руках проводил. И в лес с ней, и на озеро. Все обещал ей, что пить бросит. Мне никогда не обещал, а ей… «На новую работу, Светочка, перехожу, — скажет, бывало. — Ни с кем теперь пить не буду. В отпуск на юг к морю поедем. На пароходе покатаемся, на морском велосипеде». Поработает недельку трезвым, а там опять все сначала… Сами-то были женаты?
— Был. Тоже пил. Жена на развод подала. Ушла.
— Значит, не любила.
— Да нет, любила, вроде.
— А вы?
— И я.
— А сейчас?
— И сейчас.
— Почему же?
— Да так… Как говорят на востоке: разбитый кувшин не склеишь.
— Вы не хотите сходиться или она не желает?
— Я.
— Почему?
— Характер.
— Надо уметь прощать друг другу.
— А я не умею прощать. Знаю, что сам во всем виноват, а простить не могу.
— Жестокие вы, мужики. Только о себе думаете, себя жалеете. Вот и Петр мой такой. Пить-то сами бросили или лечились?
— Сам.
— Вот и Петя мой сам думал бросить… Не смог. А ребенка второго хотел, сына. Забеременела я и на седьмом месяце в больницу попала с воспалением легких. Петя со Светой дома одни остались. Соседи сказывали потом: не пил Петя, за Светой ухаживал, чисто мать. И обеды варил сам, и стирал, и пол мыл, да не уберег дочку. Петя таблеток где-то достал, которые от водки помогают. Хотел, когда я из больницы выйду, совсем бросить пить. Светлана таблетки эти, проклятые, и нашла. Она глюкозу в таблетках любила, мы ей всегда глюкозу в аптеке покупали…
— Ну и?.. — спросил Антоныч, холодея.
— Съела таблетки, несмышленыш ведь еще была, пятый годок шел. Умерла. А Петю из петли соседи вытащили, в больницу психиатрическую отправили. Я случайно про всю эту беду в больнице узнала. Больная родила семимесячную. Как мы с ней выжили — один бог ведает. Врачи даже удивлялись потом.
— А что же Петр? Он как?
— Петя домой не вернулся больше. Еще из больницы письмо написал, что не вернется. «Прости, — написал, — и считай, что я вместе со Светланой умер».
Хозяйка помолчала немного, затем продолжала ровным бесслезным голосом:
— После больницы Петя домой так и не вернулся, а я дочку вновь Светланой назвала. Писала ему письма, чтобы вернулся (адрес его я у мамы узнала), не хочет.
— Выходит, не видели его больше?
— Видела один раз. Собралась, поехала к нему в ваш город, разыскала… Выгнал он меня и побил. На развод сам подал. Деньги нам присылает иногда, а письмо — никогда.
Антоныч так и не заснул в эту ночь, проговорил с хозяйкой до утра. От ночной беседы этой на душе его как будто полегчало, спокойнее стало, ровнее. Чуть свет засобирался он домой. Хотел было ехать поездом, но Вера Павловна посоветовала:
— Езжайте автобусом. Через десять минут автобус на Ленинград отходит. Автобусная станция рядом.
Антоныч пожал Вере Павловне руку, проговорил на прощание:
— Вы у меня совета просили, Вера Павловна. Вот мой совет: приезжайте! Забирайте с собой Светлану и приезжайте к Петру. Без вас он пропадет. Поживете пока у меня, а там видно будет. Может быть, дом свой в Пскове продадите и насовсем к нам переберетесь.
— Легко сказать, Антон Павлович…
— Приезжайте, Вера Павловна! — повторил Антоныч с нажимом в голосе. — Я в Петра верю. Сможет он себя пересилить, станет человеком! А без вас не подняться ему, пропадет мужик. Сами ведь говорили: уметь надо прощать друг другу. Негоже жене мужа в беде бросать. Ой, негоже, Вера Павловна! Не по-нашему это, не по-русски.
Вера Павловна проводила гостя до автобусной станции. Антоныч помахал ей на прощание рукой, откинулся в кресле поудобнее и, как только автобус двинулся, тотчас заснул. И едва не проспал свой город, хорошо, водитель автобуса не забыл про него, растолкал.
Выйдя из автобуса, Антоныч сразу хотел отправиться на базу, но потом передумал. Илья Терентьевич отпустил его с работы до завтрашнего утра, и решил Антоныч сегодня поработать дома. В комнатах прибрать, во дворе порядок навести, в сарае. Давненько он своим хозяйством не занимался, все — мать…