Была еще одна причина повышенной творческой активности Васьки Дурмашины. Причина настолько тонкая, деликатная, можно даже сказать — интимная, что Васька боялся пока признаться в ней самому себе. По этой же причине Васька не хотел, чтобы в нынешний сезон на базу приезжали матросы. А причиной этой была заготконторская лаборантка Зоя Малышева, недавняя выпускница техникума потребкооперации. На базу Зоя пришла работать совсем недавно с двумя подругами — Валей и Таней. В отличие от своих молодых и кокетливых подружек, все помыслы которых были направлены к предстоящей встрече с кронштадтскими матросами, Зоя была женщиной серьезной, трудолюбивой и, увы, немолодой. Если добавить к этому, что Зоя не отличалась красотой — фигуру имела нескладную, сухую, слегка сутулую, скуластое лицо ее начисто было лишено малейшего румянца и бесформенные губы под курносым носиком были серого цвета, то станет понятным, что Зою интересовала прежде всего работа. Для совхозных сдатчиков-уполномоченных она была грозой. Если Зоя обнаруживала картофельные клубни, зараженные фитофторой (картофельной гнилью), или клубни слишком долго валялись на поле под солнцем и процент «зеленки» превышал норму, или же они по размерам не подходили под гостовый стандарт, Зоя без лишних разговоров забраковывала всю машину картошки или иной какой продукции, составляла акт и выпроваживала машину с базы. И никакие уговоры шоферов, совхозных уполномоченных-сдатчиков и даже заведующего базой Антоныча не могли поколебать ее, заставить изменить свое решение. Если машины с картошкой или овощами приходили на базу в дождь и кузова их не были затянуты брезентом, Зоя опять же отказывалась выдавать «добро» на сельхозпродукцию и вконец выводила из себя шоферов, которые материли ее на чем свет стоит. Но материли за глаза, в глаза побаивались. Зоя была, помимо всего прочего, активным селькором районной газеты, и ее острые заметки — о непорядках на базе и о нарушениях хозяйствами правил хранения и сдачи продукции — появлялись в газете почти еженедельно.
Кто бы мог из всего райпотребсоюза подумать, что такая женщина, как Зоя Малышева, может обратить внимание на эдакую заготконторскую образину, Ваську Дурмашину. И внимание это было не просто общественно-критическое, а сугубо личное, хотя основывалось оно поначалу на производственно-общественных отношениях. Толчком к особому Зоиному вниманию к Дурмашине послужил, как ни странно, Васькин обморок. Аристократическая штучка эта приключилась с Васькой впервые. То ли от трудового перенапряжения, то ли от бессистемного питания, а скорее всего от того (по мнению самого Дурмашины), что слишком резко бросил он в рабочее время пить, только в глазах у него вдруг потемнело, поплыло все, и с подножки автопогрузчика Васька грохнулся на твердую, как бетон, землю, ударившись затылком о пустое ведро из-под солярки. Все это произошло на глазах Зои Малышевой, которая оказалась возле Васькиного погрузчика совершенно случайно.
Когда Дурмашина пришел в себя, первое, что он увидел, были бледно-серые глаза в редких ресницах, смотревшие на него испуганно-жалостливо.
— Что ж ты, дурачок, вытворяешь над собой, — негромко причитала Зоя и энергично растирала волосатую и потную Васькину грудь легкой прохладной ладошкой. — Как так можно над собой измываться, как можно так жить!
В голове Дурмашины еще гудело от удара, Зойкино лицо двоилось и расползалось, но Васька нашел в себе силы сострить, прохрипел глухо:
— Чего-т Христос на меня бочку катит. А, Зойка? И не пью вроде…
— Ой, дурачок! Ой, дурачок! — Зоя Малышева продолжала массировать Васькину грудь.
От легкой и прохладной Зойкиной ладошки на своей груди, от доброжелательных ноток в ее голосе, от испуганных ее глаз Васька, поддаваясь непривычному и чуждому для себя порыву, прошептал:
— Зойка, а у тебя глаза красивше всех…
Вокруг лежащего Дурмашины столпились грузчики, подошли Локатор с Цимусом и Антоныч.
— Что случилось? — спросил заведующий. — Почему вагоны на простое?
— Вагоны! Вагоны! — закричала вдруг обычно спокойная и невозмутимая Зоя. — Только о вагонах и думаете, а живого человека нет для вас! Стожильный он, что ли! С утра до ночи руль крутит, супа горячего месяцами не ест!