— Рисовать где учился? — поинтересовался фотокорреспондент.
— А че мне учиться. Взял карандаш и навалял.
— Это ты другим рассказывай, — не поверил фотокорреспондент, — я сам рисую.
— В детдоме баловался иногда, пацаном еще, — сознался Васька, который не испытывал уже к очкарику былой неприязни. — Я еще и рассказы пишу.
— Рассказы?!. Тогда приходи к нам в редакцию на литобъединение. Послушаешь, посмотришь, сам что-нибудь прочитаешь. У нас лито ведет профессиональный писатель из Ленинграда. На следующем занятии стихи Зои Малышевой разбирать будем. Приходи.
— А че, я приду, — сдержанно произнес Васька. — Охота посмотреть, что вы там сортируете.
Ночью у Лешки Локатора пошла горлом кровь.
Васька спал на чердаке тетки Фросиного дома, когда в дверь забарабанили кулаки и голос Цимуса заверещал на крыльце:
— Дурмашина! Эй, Дурмашина! Вставай, Дурмашина! Лешка Локатор дуба дает! Кровища изо рта хлещет — страсть!
— Зачем сюда прибежал, — закричала тетка Фрося, распахивая окно, — в «Скорую» надо звонить, в «Скорую»!
— Звонили уже с Петькой. Не едут! Говорят, машина в район ушла. Может, на погрузчике Леху в больницу отвезти?
Автопогрузчик не понадобился. Когда Дурмашина с Цимусом прибежали на базу, возле общежития стояла «скорая», и Петька Убогий помогал санитарам задвигать в машину носилки, на которых заходился в кашле Лешка Локатор.
Утром в Заготконторе все знали, что у Лешки цирроз печени и жить ему осталось немного.
— Трудно поверить, что сын Артура Хинце вот так кончает жизнь, — грустно проговорил директор, повернувшись к заведующему. — Антон Павлович, вы никогда не чувствуете вины за таких людей?
— Не чувствую! — буркнул Антоныч, который страсть как не любил пустопорожнюю говорильню на эту тему. — Искать человека на место Хинце надобно, Илья Терентьевич. Не хватает людей.
— Искать человека… А все ли мы с вами сделали, чтобы не потерять его, человека?
— Ящиков на базе по накладным не хватает, Илья Терентьевич. А в совхозах на полях разбросано черт-те знает сколько. Как навал разрешили, ящики сразу не нужны стали. В контроль народный позвонить надо, чтобы проверку по совхозам провели. И в редакцию позвонить, пускай напишут про это дело. План…
— План, вагоны, ящики! — перебил заведующего директор. — Если бы мы уделяли этим больным людям столько же сил и внимания, сколько уделяем плану.
— Тогда работать некогда будет, — усмехнулся Антоныч. — Сплошная говорильня получится. А пьющего человека только работой и лечить. А не хочет работать — в больницу его, под надзор, в трудовой лечебный лагерь. И заставить работать. Вот вы с Лешкой сколько возились. Уговаривали его, стыдили, и обещаний он вам надавал вволю, а вышло что?
— Заставить не трудно, Антон Павлович. Убедить надо человека, заинтересовать, увлечь. Иначе все впустую.
— Убедить? Заинтересовать? — Антоныч начинал злиться. — Как вы понять не можете, Илья Терентьевич, что у пьяницы один интерес: водка. И никакого другого нет! Убедить? Кто может убедить слепого стать зрячим?
— По-вашему получается, что ничего нельзя сделать? Пускай спиваются до конца. До цирроза печени. Пускай плодят себе подобных? Вы знаете, что алкоголизм влияет на потомство, ведет к вырождению и деградации его?
— Слыхал.
— Вот вы, к примеру, Антон Павлович, будь вы всесильным, что предприняли бы против напасти этой в масштабе государства? Чтобы пьянство в зародыше искоренить, уберечь от него будущее поколение?
— В зародыше чтобы?.. Тогда с зародыша и начинать надобно. От гнилых семян хорошего урожая не получишь. По моему разумению, надобно такого положения добиться, чтобы страшились люди пьяниц, как страшатся нынче, к примеру, сифилитиков. Никто ведь за сифилитика дочь свою замуж не выдаст, а за пьяницу выдают. А чем алкоголик сифилитика лучше? Потомство свое губит, живет не дольше, работает не лучше, разве только нос не гниет. Зато печень, как у Алексея Хинце, разлагается. С пьянством с люльки бороться надобно начинать. По пословице: «Учи дите, пока поперек лавки лежит». С материнским молоком к пьянству отвращение прививать, как к воровству, как к убийству. С детского садика экскурсии в психбольницы водить, где белогорячных алкоголиков лечат. Такое увидишь разок — на всю жизнь зарубка в памяти. В школе кто спиртное употребил — всех на ноги поднимать, во все колокола тревогу бить. В семье алкаш завелся — от детей отстранить. Любым способом отстранить, уберечь от него детей.