Петька обнял дочку, прижался лицом к щеке ее, и то ли проговорил что-то, то ли простонал.
— Папочка, согласись! Мы тебя ждать будем! Согласись! — кричала девочка. — Милый папочка, согласись!
Петька оторвал лицо от щеки дочери, отер глаза о плечо ее, и, повернувшись вместе с дочерью к директору, прохрипел:
— Ладно, согласный я лечиться. Только сразу давайте в машину. Сразу в машину!
Через несколько минут во двор базы влетел фургон «скорой помощи».
— Привет, тезка! — крикнул Дурмашина знакомому шоферу «скорой». — Никак, нашим кому карету подаешь?
— Вашим, — усмехнулся шофер, — кому же еще.
В этот момент из дверей конторы вышел Петька, а следом за ним, Дурмашина сразу признал его, — чернявый психдоктор и еще несколько человек. Оробевший Васька наблюдал, как Петька подошел к машине, тяжело забрался в нее и, прежде чем скрыться за дверцей, махнул кому-то на прощание рукой.
— Никак, Убогого на лечение упекли? — подумал Дурмашина вслух.
— Не упекли, а согласился лечиться добровольно, — услышал Васька за своей спиной голос Антоныча. — А вот почему ты здесь околачиваешься? Я тебе Петьку велел подменить бункерным?
— Труба бункеру, Антоныч! Мотор электроподъемника сгорел, — буркнул Дурмашина и недоверчиво переспросил: — Неужто добровольно?
Наконец-то наступил праздник и на улице заготконторского плотника Василия Яковлевича Кузьмина. Настал, можно сказать, звездный его час. Не только заготконтора, но и весь райпотребсоюз читал в этот день его юмористический рассказ в районной газете. Никто никогда не поверил бы, что автор рассказа Василий Кузьмин и Васька Дурмашина одно и то же лицо, не будь в газете рядом с рассказом Васькиной фотографии. Фотокорреспондент-очкарик потрудился на славу, снял Ваську крупным планом на фоне автопогрузчика. На снимке Дурмашина получился белозубым улыбающимся молодцом с волевым прищуренным взглядом и без единой морщинки на лице. Под снимком подпись:
«Передовой водитель автопогрузчика Заготконторы В. Я. Кузьмин. Член литературного объединения при редакции газеты. Предлагаем вниманию читателей юмористическую миниатюру Василия Кузьмина «Ожидание».
Васька десятки раз перечитывал эту короткую подпись под снимком и обалдело улыбался. И не в силах был поверить, что написанное в газете — про него и рассказ — его. На все деньги, какие отыскал Дурмашина в карманах, накупил он газет со своей фотографией и, встречая знакомых, небрежно спрашивал:
— Читал сегодня нашу районную сплетницу? Тамось и обо мне пишут с фотографией. На-кось почитай, — и протягивал знакомому газету.
Знакомый с недоверчивой усмешкой разворачивал газету, и, когда глаза его начинали округляться от изумления, Дурмашина рушил на знакомого неуемную свою фантазию:
— У меня рассказов эдаких — бочками солить. В перекур попишу — готов рассказ. Думаю всерьез этой альтернативой заняться. Книгу хочу написать о рабочем классе. Упрашивают меня…
На базе Зоя Малышева организовала коллективную читку Васькиного рассказа. В курилке под окном конторки, вокруг железной бочки, вкопанной в землю, расселись базовские лаборанты, перекуривающие шоферы, заготовители. Из окна конторки выглядывал Антоныч. Автор полулежал в сторонке на траве и не мог согнать с лица блаженную улыбку. Рядом с Васькой примостился конюх Женя, который Васькиными достижениями в литературе восхищался громче всех, не теряя еще надежды получить с Дурмашины должок.
Зоя читала Васькину миниатюру неторопливо, с интонациями и, как показалось Ваське, с гордостью за него. Построена миниатюра была на голом диалоге и поражала слушателей неожиданной концовкой. Зоя читала:
«— Как-то там Федя наш сдает? А вдруг не примут?
— Федя меньше пятерки не получит. Примут!
— Всяко бывает, могут и не принять.
— А вон и Федя наш идет! Эй, Федя, мы здеся!
— Ну как, Федя, приняли? На сколько сдал?
— На четыре восемьдесят сдал. Одну не приняли. Лимонадную. Со щербинкой была».
— Васенька, неужели ты это сам придумал? — с тихим изумлением спросила бухгалтер Манечка и посмотрела на улыбающегося Дурмашину так, словно видела его впервые.
— Нет, Васек молодец! — воскликнул конюх Женя. — Я завсегда говорил: Васек — это голова! У него натура такая: ежели надо кому — рубаху последнюю отдаст, а должок завсегда возвратит.
— Кончайте перекур! — крикнул Антоныч из окна. — Федор, два вагона под ящики выдели матросам, остальные ставь под бункера. Василий, хватит лыбиться, убирай контейнера на подъездах. Уберешь — дуй к хранилищам. Поможешь там Ивану бочки с грибами загрузить. А ты, Женя, на комбикормовый склад езжай на Соловье. Свезешь в Подгородье комбикорма заготовителю и соль грибовару. Прихвати там заодно у Матрены Антиповой кору ивовую. На прошлой еще неделе звонила, чтобы за корой приезжали.