— Кого же ты читаешь? — усмехнулся Антоныч.
— Этого, как его… Достоевского. Сейчас читаю у него, как один хмырь старуху топором ухайдакал, деньги ее грабанул. Думал, грабанет деньги и заживет в сплошной альтернативе… Нет, Антоныч, деньги не главное в жизни! Сам-то ты читал Достоевского?
— Не читал.
— А Джека Лондона читал?
— Не читал.
— Вообще-то ты, Антоныч, сапог сапогом. Достоевского не читал, Джека Лондона не читал, Горького, наверно, тоже не читал. С тобой и поговорить-то не о чем.
— Ты вот что, Васька, — рассердился Антоныч, — кончай болтать и дуй на вагон к Федору.
— Не, Антоныч, я тебе серьезно все сказал. Дело к шести часам движется, рабочий день мой как плотника кончается. Мне к семи часам в школу поспеть надо. А будешь вылупаться, Антоныч, в профсоюз пожалуюсь. Я теперича непьющий и штатный, меня голыми руками не возьмешь. Бывай здоров, Антоныч!
В конце октября сезон на базе Заготконторы заканчивался. Умолк гул машин во дворе, смолк скрежет ленточных транспортеров, не слышно стало голосов шоферов, сдатчиков, заготовителей, товароведов, лаборантов. Антоныч наконец-то успокоился, пришел в себя от ежедневной несусветной беготни, спешки, нервотрепки. Нежданно-негаданно позвонил Антонычу на базу секретарь горкома Стеклов, спросил весело:
— Слышал я, Антон Павлович, освоились вы с базой? Скромничали, скромничали, а полтора плана дали. Илья Терентьевич не нарадуется на вас. Незаменимый, говорит, заведующий базой.
— На добром слове спасибо, Афанасий Григорьевич, — ответил Антоныч, — только второй сезон я не потяну.
— Почему так, Антон Павлович?
— На пределе своих сил-возможностей работали, Афанасий Григорьевич. Два-три автопогрузчика позарез нужны и новая капитальная эстакада, чтобы до десяти машин разом разгружать. Транспортеры погрузочные никуда не годятся, заменять надобно. В овощехранилищах никакой механизации нет, все горбом берем, Афанасий Григорьевич, все на «ура».
— Что ж, давайте думать и решать все эти проблемы сообща. Ведь вам, Антон Павлович, как опытному специалисту, многое виднее. Думаю, перед праздником Урожая соберемся у вас в Заготконторе и обо всем поговорим подробно. Согласны?
— Согласен… — неуверенно проговорил Антоныч.
— А как у вас с кадрами? — задал новый вопрос секретарь горкома. — Новую технику своими силами освоите?
— Постараемся, Афанасий Григорьевич.
— Как Кузьмин работает?
— Кузьмин? — Антоныч не сразу взял в толк, что секретарь спрашивает про Ваську Дурмашину.
— Да, Василий Кузьмин. Читаю его байки в нашей газете, любопытно… Илья Терентьевич рассказывал, как обхаживал вас Кузьмин, когда на автопогрузчик просился. Как он сейчас?
— Работник — лучше не надо. В школу вечернюю ходит, Афанасий Григорьевич, просто не верится. Права шофера мечтает получить.
— Пьет?
— По сравнению с тем, что было, можно сказать — причащается только. Жениться вот собирается.
— На ком же?
— Лаборанткой у нас на базе работает, Зоя Малышева. Серьезная женщина, самостоятельная, Кузьмина в руках держать будет.
— Ну вот видите, Антон Павлович. Значит, правду о вас Илья Терентьевич говорил, что и воспитатель вы неплохой.
— Какое там воспитатель, — усмехнулся Антоныч. — Мы, Афанасий Григорьевич, работой в основном воспитываем.
— Работа и есть лучший воспитатель. Работа и личный пример, не так ли?
— Пример, само собой, должон быть, — согласился Антоныч. — Без примера ничего не получится.
— Как матушка ваша, Антон Павлович, поживает? Здорова?
— Умерла.
— Простите, не знал.
— А ваша как, Нина Ивановна?
— Побаливает частенько. Вот и сейчас лежит с радикулитом.
— Поклон ей передайте от меня, Афанасий Григорьевич, может, помнит меня.
— Конечно помнит. Мы вас вспоминаем, особенно деда Данилу Матвеевича. Колоритный был старик, самобытный.
— Да, дед у меня был характерный, — согласился Антоныч.
Поговорив с секретарем горкома, Антоныч пришел в хорошее расположение духа и решил, что с заведующего базой он уходить погодит. Работа заведующего, несмотря ни на что, была ему по душе. Антонычу нравилось быть на базе хозяином, решать вопросы по разумению и пониманию своему. Сейчас, когда сезон остался позади, он не сомневался уже, что сможет за год наладить дело так, чтобы следующий сезон прошел лучше нынешнего. Да и попривык он, говоря откровенно, чувствовать себя в роли заведующего, возвращаться в бригаду не легко будет. Отвык от работы настоящей, обленился, жирком оплыл. Эвон, никак, живот растет?