Антоныч ощупал свой мускулисто-каменный живот и усмехнулся на себя. Придется, видать, по утрам зарядку делать, гирьку двухпудовую заиметь. Не то, через пару лет такой работы, походить будет на фотокорреспондента-очкарика. Да, немолод уже, старость скоро…
Мысль о старости напомнила Антонычу просьбу Кулик-Ремезова подыскать ему работенку полегче, по годам его. Антоныч взял в руки карандаш, придвинул лист бумаги, задумался. Придется, видать, переводить Егора на комбикормовый склад заведующим. Обговорить это надо с директором Заготконторы. И впрямь не по годам уже мужику ящики ворочать. Главной силой на базе остаются Федор, Степан, Васька и Петька. В одну бригаду надобно объединить их. Цимуса в бригаду допускать нельзя, рано. Эх, парочку бы еще таких мужиков, как Федор со Степаном, забот бы не знал! Да где возьмешь?
Дверь конторки тихо скрипнула, и показалась голова тетки Фроси с красными заплаканными глазами.
— Ты чего, тетка Фрося, заходи! Чего ревешь-то? — спросил Антоныч.
— Помоги ты мне, Христа ради, Антоныч! — всхлипнула тетка Фрося. — Возьми на базу оболтуса моего Ваньку. Ведь пропадет парень, сопьется. А тута под моим и твоим глазом будет. Приструнить можно будет, от компании дурной отвадить. Ванька-то мой, сам знаешь, куда дует — туда и он.
Антоныч хорошо знал тетки Фросиного сына Ивана, по прозвищу Битюк — здоровенного медлительного парня, чем-то смахивающего на Дурмашину. Работал Битюк безотказно, но по душе Антонычу не приходился. Слишком уж вялый, несамостоятельный, бездумный был мужик. Везде, где доводилось Битюку прежде работать, он безоговорочно подчинялся коллективу, вернее — ближайшему своему окружению из этого коллектива. Пило окружение — и Битюк пил, воровало — и Битюк воровал, трудилось ударно — и Битюк трудился. Год назад окружение из горторговского магазина, загуляв допоздна и разохотившись, потребовало от Битюка достать спиртного любой ценой. Не мудрствуя лукаво, Битюк выбил ногой дверь в привокзальном пивном ларе и приволок ящик пива, за что получил год условно с вычетом двадцати пяти процентов из заработной платы. Накануне сезона тетка Фрося просила уже Антоныча принять Ивана на базу грузчиком, но Антоныч отказал ей. Не принято было в сезон, когда грузчики зарабатывают в месяц до полугодовой своей зимней зарплаты, принимать в бригаду алиментщиков или условников двадцатипятипроцентщиков. Работают такие люди, как правило, с постоянным душевным стоном, ежеминутно памятуя о четверти, которая будет вычтена из их больших денег. Баламутят своими стонами остальных грузчиков, сбивают настрой, мешают работать.
Была еще одна причина неприязни Антоныча к Битюку. Скорее и не причина даже, а так… слушок давний, о котором на базе теперь и не помнил никто. Поговаривали в свое время, что родила тетка Фрося Ивана от Луки Петровича. Была она лет на пятнадцать старше Луки Петровича, в красавицах и в молодости не ходила, чем могла прельстить разборчивого Голубу, трудно понять. Хотя по хмельному делу Лука Петрович и бочку с квашеной капустой обнять мог и расцеловать. А вот почему Фрося не противилась Голубе, один бог знает. Может, и вправду наговоры одни, слухи. Но всякий раз, когда Антоныч встречал сонно-вялый взгляд Битюка, он не мог подавить неприязни к парню. Корил себя за злобность, упрекал, но поделать с собой ничего не мог.
— Как же, Антоныч, примешь Ваньку-то моего? — вновь спросила тетка Фрося и всхлипнула.
— Где он?
— Эвон за дверями стоит. Ванька, подь сюда!
Битюк ввалился в конторку, не поздоровавшись, громадный, щетинистый. Хмуро уставился в пол.
— Почему на люди входишь и не здороваешься? — строго спросил Антоныч.
— Забыл.
— Бороду тоже забываешь брить? Посмотри, похож на кого, хуже скотины безхозной. Матери за тебя срам один, стыд. Кем хочешь работать на базе?
— Известно кем, грузчиком.
— Грузчиком?! Нет, Иван, рано тебе еще грузчиком. На костяной склад тебя покуда определим, а там посмотрим. На человека походить станешь, на прессовку макулатуры пойдешь. Грузчиком! До грузчика тебе еще далеко. Мечта-то у тебя есть какая?
— Шо такое? — удивился Битюк и впервые за весь разговор посмотрел в глаза заведующего.
— Где бы ты хотел работать больше всего, по желанию своему, а не по нужде-приказу? — уточнил свой вопрос Антоныч.
— С животиной он любит возиться, Антоныч. С животиной, — подсказала тетка Фрося. — Ему бы при лошади быть, возчиком.
— Ага, возчиком, — сонные глаза Битюка неожиданно ожили. — Антоныч, возьми меня возчиком.