НЕ КО ДВОРУ
Брать в дом собаку без желания, без тяги и нежности к ней, все равно что ребенка усыновлять без любви к нему или жениться по расчету. Собаку каждый на свой лад и вкус выбирает. Одному главное — чтобы работница была хорошая, по зайцу там, по белке или по водоплавающей птице; другому красота важна, дородность, породистость, по-научному — экстерьер; третий в собаке защитницу ищет, злую, беспощадную, готовую умереть за хозяина; ну а для иного основное собачье качество — беспомощность, беззащитность, чтобы было за кем ухаживать, нежить, оберегать от житейских бед.
Как-то так получилось, что первые собаки входили в мой дом не совсем по доброй моей воле. Были это в основном бездомные дворняги вроде Яшки, которые никак не могли привыкнуть к самодельному Лешкиному ошейнику, наморднику и поводку. Отъевшись, отмывшись и отлежавшись на мягких половиках несколько дней, они воротили морду от супа и каши, с тоской поглядывали с балкона вниз, где возле мусорных бачков водили хоровод их грязные, голодные и свободные собратья. Кончалось все обычно тем, что не поддающуюся дрессировке дворнягу Лешка выводил на улицу и отпускал на все четыре стороны к величайшей и откровенной радости Марии Филимоновны и скрытой моей радости.
Первая породистая собака, чистейших кровей тойтерьер с бумагой-родословной за всеми необходимыми печатями, попала к нам в дом нежданно-негаданно.
Года два тому назад у нас сменились соседи, в однокомнатную квартиру на нашей лестничной площадке въехала престарелая парочка, старик со старушкой — сухонькие, беленькие, древние. Более молчаливых и замкнутых людей, чем новые наши соседи, мне раньше встречать не доводилось. На все мои попытки как-то разговорить их, познакомиться поближе, они недвусмысленно давали понять, что идти на знакомство ближе шапочного не желают. Все, что я мог о них узнать, было то, что в наш городок они переехали из Ленинграда, поменяли ленинградскую «коммуналку» на отдельную квартиру. Что толкнуло их на склоне лет сменить привычное местожительство, можно было только догадываться. Скорее всего расстались они с большим городом по совету врачей, а может быть, просто захотели пожить в отдельной квартире, как знать.
Целых два года знакомство мое со стариками соседями не шло дальше «здравствуйте», и то лишь на нашей лестничной площадке: этажом ниже старики меня уже не узнавали, вернее — не могли узнать, так как все их внимание во время движения сосредоточивалось на ступеньках, которые преодолевали они с величайшей осторожностью, поддерживая друг друга и держась друг за друга.
На улице, когда они, в меру для своих лет сгорбленные, двигались по тротуару мелкими-мелкими шажками, словно по тонкому весеннему льду, готовому в любую секунду провалиться, прохожие останавливались и смотрели на них. Иные улыбались, иные усмехались, иные неопределенно покачивали головами, как бы осуждая старичков за то, что шевелятся еще, двигаются, ползут куда-то в эдакие-то года. А престарелая парочка в одинаково длинных поношенных черных пальто, оттенявших белизну клинышка-бородки старичка и одуванчиковых кудряшек старушки, двигалась, никого не замечая, словно бы жила совсем уже в ином, безлюдном мире.
Не только я, но и внук мой Лешка делал попытки сблизиться со стариками, но тоже безуспешно. Лешку интриговал собачий лай, раздававшийся иногда в их квартире. Внук уверял меня, что собственными глазами видел однажды собачку — маленькую и некрасивую, которая выскочила из квартиры стариков на лестничную площадку. Но я не мог поверить, чтобы столь старые и слабые люди могли держать в доме собаку, от которой и у здорового человека порой кружится голова. Собаку необходимо ежедневно выгуливать, кормить, убирать за ней. Но собачий лай в квартире?
Лешка сделал еще одну попытку проникнуть к старикам. Однажды он вернулся из школы с ватагой дружков, все были в красных галстуках. Они долго шептались возле дверей соседей, наконец позвонили. Притаившись в прихожей, я слушал разговор внука со старухой.
— Здравствуйте! — звонко и четко проговорил Лешка. — Мы пионеры тимуровской пятой школы. Решили взять над вами шефство, помогать вам…
— Шефство? — проскрипел удивленно-недовольный голос старухи. — Простите, но я не нуждаюсь в опекунах.
— Мы не пекуны, — обиделся Лешка на незнакомое слово, — мы пионеры-тимуровцы. Мы хотели для вас в магазин ходить, в аптеку, с собакой гулять.
— Разве я просила вас об этом?
— Не… — растерялся Лешка. — Мы думали… Мы на совете решили…
— Благодарю вас, молодые люди. Но мы с Иваном Ивановичем еще полны сил и здоровья, нам нет еще и по сто лет, и мы никогда не пользовались услугами аптеки. Мне знакомо твое лицо, мальчик…