— Пойдем в дом, подруга. Пойдем, покормлю тебя.
Собака вначале опасливо пригибала голову, посматривала на хозяйку недоверчиво, но потом поднялась на лапы и заковыляла за ней в комнату.
— Дедушка, зачем Пальму с балкона увели, а? — со скрытой тревогой спросил Лешка.
— Не наше дело зачем. Не твоя ведь собака. Беги быстро в магазин за молоком.
Спровадив внука в магазин, я вновь вышел на балкон и принялся поливать цветы. Чувство непонятной тревоги не покидало меня. В самом деле, отчего Катерина собаку в дом увела? Прежде такого не бывало. Что с ней сегодня творится, сама не своя. И ждет вроде кого?
Лешка вернулся с молоком необычайно быстро, и Мария Филимоновна отправила нас с ним на базар за картошкой. Я был рад пройтись по городу, развеяться, а то лезет в голову всякая чушь.
С базара мы возвращались с Лешкой уже в двенадцатом часу. Возле нашего дома нам встретился пожилой человек с чемоданчиком в руках, увидев которого Лешка испуганно схватил меня за руку.
— Ты чего? — спросил я.
— Олег Иванович это.
— Ну и что?
— Он фельдшер собачий. Он Пальму лечил, он ей уколы делал. Зачем он здесь, а?
— Не знаю. Может быть, опять Пальму лечит.
— Да нет, — почти закричал Лешка, — ей раньше уколы делали, а теперь не делают!
Несколько секунд мы с внуком смотрели друг другу в глаза, страшась высказать свои подозрения.
Почти бегом мы поднялись на свой этаж. Двери нашей квартиры и квартиры Африкантовых были распахнуты настежь.
— Эй, Мария, что тут у вас происходит? — крикнул я.
— Да пропади он пропадом со своей собакой! — раздался из комнаты соседей истеричный крик. — Не нужен мне такой мужик! Для него собака дороже человека!
Я заглянул в дверь Африкантовых и отпрянул, отшатнулся. В прихожей, возле самого порога, запрокинув голову и вытянув лапы, лежала Пальма. Мертвая.
— Уходи, дура, уходи скорее! Ведь прибьет тебя Степка, когда узнает.
В прихожей появились Катерина с красным заплаканным лицом и Мария Филимоновна, подталкивающая ее сзади.
— Иди, иди куда-нибудь. Укройся на время. Не дай бог, Степка сейчас вернется.
Мария Филимоновна сама заперла дверь соседки на ключ и положила его под коврик. Потом мы все трое молча смотрели вслед Катерине, которая, всхлипывая и сморкаясь, спускалась вниз по лестнице.
— Дедушка, а может, она еще живая? — шепотом спросил Лешка и покосился на дверь, за которой лежала мертвая овчарка.
Я отрицательно покачал головой.
В этот день Степа вернулся с работы рано — подъехал к дому на самосвале, на том самом самосвале — расхлябанном, замызганном грязью по самую кабину, на котором перевозил вещи на новую квартиру. Он выпрыгнул из кабины веселый, улыбающийся, держа в руках пакет, перевязанный красной лентой.
«Подарок на день рождения купил», — догадался я, но никак не мог взять в толк: зачем Катерине, задумавшей усыпить собаку, понадобилось приглашать мужа на чей-то день рождения? Наверное, не в себе была баба, сама не понимала, зачем это делает.
Степа по привычке задрал вверх голову и, не увидев на балконе собаки, крикнул шоферу, выглядывавшему из кабины:
— Погоди, Ванька, я мигом!
Мы встречали соседа на лестничной площадке вдвоем с Марией Филимоновной, Лешки дома не было. Мария Филимоновна, как и договорились мы с ней, сразу огорошила Степу новостью:
— Степушка, собака твоя померла.
— Как померла?! — оторопел Степа и едва не выронил из рук пакет. — Чего болтаешь, рехнулась, что ли!
Он смотрел на нас все еще недоверчиво, не понимая, потом в круглых глазках его, утопленных под бугристые надбровья, мелькнула растерянность.
— Так… — пробормотал Степа, что-то соображая. — Так… Катерина где?
— Ушла на время. Боится тебя.
— Так… — лицо Степы пошло пятнами. — Так, стерва… Значит, добилась своего, извела собаку.
Мария Филимоновна раскрыла было рот, чтобы успокоить Степу и за жену его замолвить словечко, но я предостерегающе дернул супругу за рукав. Сейчас самое время было помолчать. Неизвестно еще, что может выкинуть сосед. Слава богу, что трезвый пришел.