— Куда поедем? — спросила Вика, включая мотор, и, переходя на «ты», добавила: — Достань сигареты, Андрей. Вон, в «бардачке», и зажигалку.
Я вытащил из пачки длинную сигарету с золоченым ободком, вставил ее в розовые ненакрашенные губы женщины, чиркнул зажигалкой.
— Благодарю, — Вика легко и ласково тронула мою руку своей маленькой ладошкой, пыхнула сигаретным дымком. — Так куда же, Андрюша?
Признаюсь, я уже было собрался сказать: «А, давай, подруга, махнем куда подальше, где побезлюднее», но закоренелая привычка не спешить с ответом сработала и теперь. В ветровое стекло «Волги» я отчетливо видел противоположный берег реки, где над стройплощадкой медленно ворочал стрелой башенный кран. Казалось, я различаю в застекленной кабине крана полное безбровое лицо Валентины с подсиненными глазами. Сколько раз просил ее не дурить, не синить глаза. Так нет, все ей хочется помоложе выглядеть, покрасивее…
— Знаешь что, Вика, — проговорил я, — коль снизошла на меня такая нежданная благодать, — я похлопал себя ладонью по карману с деньгами, потом погладил хромированный щиток приборов «Волги», — предлагаю так сделать: сейчас едем в универмаг, и ты поможешь мне прибарахлиться. Брючишки купить, рубашку, ботинки. А потом двинем вон на ту стройку. Там бригада моя доармейская героические трудовые дела вершит. Угостим ее коньячком «Баку», а?
— Хочешь встретиться со своими друзьями?
— Хочу приятелям пыль в глаза дунуть. С детства имею за собой эту слабость.
— Поехали, — согласилась Вика.
Смена у бывшей моей бригады уже заканчивалась, когда «Волга» наша в стройзону въехала и возле самого Валькиного крана остановилась. Поначалу меня признать никто не мог. Вика в очках зеркальных за рулем сидит, а я из машины поднялся — в брючишках новых, в распашоночке голубой, загорело-бронзовый весь — и перво-наперво Вальке Голубевой, из кабины выглядывающей, ручкой «привет» сделал. Потом дяде Феде бетономешальщику кричу:
— Здорово, дядя Федя!
А дядя Федя возле бетономешалки нога на ногу сидит, похмельно на меня жмурится и беззубо шамкает что-то спекшимся ртом.
— Не узнаешь? — спрашиваю.
— Кого надо? — дядя Федя отвечает.
Тут, слышу, кричит кто-то:
— Валька! Голубева! Чего стоим?! Двигай! Вира помалу!
Стрела крана над бытовкой зависла, блок на тросе качается, а Валентины в кабине не видать.
— Да что она там, заснула, что ли! — кричат.
— Ой, бабоньки, гляньте-ко: никак Андрюха Токмаков наш?!
— Верно, он!
— Сергей Львович, посмотри, кто приехал: Андрюха Токмаков! Из армии, видать, вернулся. Эй, Андрюха, привет!
— Привет, привет, — отвечаю. — Здравствуй, Сергей Львович.
Сергей Львович — бригадир комплексной бригады нашей — подошел к машине, поздоровался. Дядя Федя признал наконец меня, облапил. Прораб Михеич откуда-то вывернулся, монтажники с лесов сползли, подсобники. Все мне руку жмут, по спине хлопают, работа на стройке прекратилась. Я Вику представил как приятельницу свою, мигнул ей, чтобы угощение прямо на капоте «Волги» раскладывала, а сам — странное дело — всерьез волноваться начинаю и все чаще вверх посматриваю. Валентина из кабины так и не показывается, сгинула Валентина.
Разложила Вика деликатесы на капоте, стаканчики походные коньяком наполнила, я широким жестом трудящихся приглашаю:
— Прошу за стол!
— Ну, Андрюха! — дядя Федя восторженно восклицает и первым благоговейно стаканчик подрагивающими пальцами ухватывает.
— С возвращением тебя из армии, Андрей, — Сергей Львович произносит, — за встречу!
— За твое здоровьице, Андрюша!
— Спасибо, Мария Николаевна.
— Опять к нам работать?
— Не решил пока. Думаю… — договорить я не успел. Башенный кран вдруг сердито звякнул, стрела дернулась, пошла в сторону, над нашими головами прошелестел блок.
— В чем дело, Валентина? — Сергей Львович прокричал. — Ты что, не видишь, кто в гости пришел?
— А ну кончайте пьянь разводить! — из кабины выглянуло наконец злое, раскрасневшееся лицо Вальки. — Смена не кончилась, а они разложились! Убирайте постороннюю машину из зоны, не то!..
Я видел, как в застекленной кабине крана Валентина свирепо заиграла рычагами, «смайнила» блок и, резко рванув стрелу, повела его прямо на «Волгу». Все мы невольно пригнулись, и только Вика продолжала спокойно хлопотать возле капота. И даже не посмотрела в сторону беснующейся крановщицы.