Как ни пытался я убедить себя, что ничем Николая не хуже, сомнения не исчезали. Это я только с виду такой бравый, а внутри себя очень даже частенько неуверенным бываю. И только сейчас вот, когда Николаю в глаза заглянул, приободрился. Нет, Ксюша, никогда у меня таких глаз, как у жениха твоего, не будет. Ни для тебя, ни для кого другого. От взгляда Николая душа леденеет. Случись сейчас со мной под водой беда, Николай на помощь не разбежится…
Здесь я, наверное, в отношении соперника своего перегиб сделал. Не стоило о Николае такое говорить, тем более писать. Хотя почему не писать, если мысли подобные возникают? Я ведь почему перо в руки взял, небось догадываетесь? Конечно же, из-за нее, из-за Ксюши. Забегая вперед, скажу: бильярдная история для меня в писательском деле только поводом явилась, толчком, причиной же, повторяю, Ксюша была. Что выходит из-под пера моего, не мне судить. Но коль столько страниц вами прочитано, значит, одно из двух: либо я не хуже Николая это дело освоил, либо вы, читатель, удивительной читательской настырностью обладаете. Но не о том сейчас речь.
Итак, ползаю я по дну реки, мусор в корзину собираю, по давлению воды чувствую: на глубину забрел. Дно илистое пошло, мутью все вокруг заволокло, коряги сучьями за акваланг хватаются, а связи привычной с землей не ощущаю. Сигнальный конец на груди безжизненно висит, никаких немых водолазных команд и вопросов по нему обеспечивающий мне не подает. Вспомню взгляд Николая, каким он меня под воду провожал, и не по себе становится. Но вот сигнальный конец задергался, суматошно как-то, невразумительно. Чувствую, чужой кто-то наверху баламутит. Поспешил я к берегу, голову из воды высунул и вижу рядом с Николаем женскую фигуру. Сквозь запотевшее стекло шлем-маски рассмотреть, кто такая, не могу, но не Ксюша. Машет фигура всполошенно руками, за «сигнал» дергает, кричит знакомым голосом:
— Андрюша, акула! Скорее на берег! Акула!
Тут только я по голосу узнал женщину! Вика! И «Волга» черная поодаль стоит, Максимыч под капотом ее ковыряется. Выбрался я с корзиной мусора на берег, Максимыч кричит:
— Раздевайся! На сегодня хватит!
Едва я плечи от гидрокомбинезона высвободил, Вика подскочила ко мне и — чмок в щеку. Я прямо обалдел от неожиданности. Не в таких мы с ней близких отношениях, чтобы меня на людях целовать, пускай даже в шутку. Николай, примечаю, усмехнулся криво, Максимыч на нас таращится из-под капота и… Ксюша возле дерева стоит, грустно на меня смотрит. И как я ее не приметил?
— Андрюша, дорогой, здравствуй! — Вика воркует. — Вот хорошо, что я тебя сегодня встретила.
— Здравствуйте, Вика, — официально и холодно отвечаю, — здравствуй, Ксюша!
— Здравствуй, Андрей, — Ксюша тихо произносит.
— Ребята, у меня сегодня заводное настроение, — Вика не унимается, — давайте погуляем, а? Папа мне машину до утра дал, махнем все вместе на Липовые горы? У меня там знакомый лесник живет, он для нас барана не пожалеет. Я вас бешбармак научу готовить, настоящий киргизский бешбармак. Как, ребята?
— Сегодня нельзя, — Николай голос подает, — у нас сегодня собрание.
— Ты же дал мне слово, что с бильярдом покончено, — проговорила вдруг Ксюша, приближаясь к нам. — Ты же обещал, Коля!
— Да я так… — Николай сматывал сигнальный конец и не смотрел на девушку, — я только посмотреть. Чего ты, в самом деле, паникуешь.
— Ага, мы только посмотреть, — поддержал я своего напарника.
— Тебе, Андрюша, ходить туда тоже не надо, — Вика ко мне придвинулась, — я тебя прошлый раз предупреждала. Очень прошу, будь подальше от бильярда.
— Пардон, мадам, — возражаю я Вике, — но отрываться от своего рабочего коллектива в дни зарплатных торжеств я не привык. Коллектив же, как я понимаю, твердо нацелен на столовую. А что до бильярда, то, как Максимыч говорит, поглядим — увидим…
— И я тебя прошу, Андрей, — Ксюша поддержала Вику, — не ходи. Николай в наркомана превратился, и тебя искалечат.
— Ксюшенька, извини, — возражаю, — но любопытство в характере моем главное достоинство. Не узнать, как из меня станут делать наркомана, выше моих сил.
— Андрей, я не шучу, — Ксюша посмотрела мне в глаза пристально, повторила тихо: — Я не шучу…
Вот как в жизни бывает! С иным человеком годами рядом живешь и понять его не можешь. На что он способен? Войдет, как в песне поется, в горящий дом или не войдет, выручит червонцем в трудную минуту или не выручит? А другому, как Ксюше вот, в глаза глянешь — и полная во всем ясность. Сейчас что-нибудь выдаст…