Правда, «штабные» работники Заготконторы — бухгалтера, товароведы, лаборанты — в кабинете директора для доверительных бесед собирались не часто, а только по праздникам или иным каким торжествам. С грузчиками же, с трактористом и ремонтниками директор Заготконторы предпочитал встречаться как можно реже.
Если осенью, в сезон, Иван Александрович вволю общался с самым разнообразным обществом, вплоть до директоров совхозов, то сейчас, в глухое зимнее время, он довольствовался и общением с конюхом-возчиком Женей. Конюх Женя в своей непомерной жадности дошел до того, что по личному вызову Ивана Александровича для разбора конюшенных дел явился в директорский кабинет с одной лишь «маленькой» «Экстры», чем глубоко задел Ивана Александровича и возбудил его.
— Как ты смел, Женя, обкарнать Соловья?! — гневно воскликнул Иван Александрович. — И гриву срезал, и хвост не пожалел! Пропил волос-то?
Конюх Женя — унылый, узколицый мужичок с большим висячим носом и хитроватыми глазками, прошамкал беззубым ртом:
— На шиньон, Иван Александрович, на шиньон дочка просила.
— Врешь, Женя. Дочка твоя с мужем по заграницам ездит, зачем ей лошадиный шиньон? У нее натуральных париков небось хватает. Признавайся по-доброму, пока не осерчал я: продал волос?
— Продал, Иван Александрович, — конюх всхлипнул и отер глаза рукавом пиджака, пахнущего навозом. — Продал, взял такой грех на душу. Уж вы не взыщите, Иван Александрович. Не взыщите! — и конюх потянулся к «маленькой», стоящей возле директорского стола.
— Погоди, — строго остановил его директор. — За сколько продал?
— Да так, Иван Александрович, мелочишка одна. Одна мелочишка.
— За сколько, Женя? Ведь дознаюсь…
— За червонец отдал, Иван Александрович, за червонец. Как перед богом вам. За червонец.
— Наливай, — разрешил Иван Александрович.
Выпив стаканчик, директор не стал корить конюха и читать ему нотации, но предупредил строго:
— Чтобы в последний раз такое было, Женя! Соловей твой — конь, а не овца. Ведь на таком обезображенном коне в город выехать — люди засмеют. Позоришь Заготконтору, Женя!
Разгружать полувагоны Антоныч не любил: муторное это дело. Попробуй-ка из железной коробки без дверей доставать тару. Пока полный вагон — еще ничего, а потом, когда выберешь половину, ну как штаны через голову надеваешь. Кто только додумался тару в полувагоны грузить.
Грузчики установили две доски — одним концом на борт полувагона, другим — на эстакаду.
— Мы с кудлатым принимаем, — распорядился бригадир, — остальные наверх дуйте. Поосторожней кидай.
Вначале тройники скользили по доскам один за другим. Бригадир с Рыжим едва успевали укладывать их в штабель.
— Которые потяжельше, вниз клади, — поучал Антоныч парня, — для «шляпы» сухонький тройник подбирай, полегше который. Звать-то как?
— Александром.
— Сашка, значит. Не трут опорки-то?
— Ничего, спасибо. А ваше имя-отчество как будут?
— Антон Павлович, да все Антонычем кличут. Учишься-то где?
— В университете, в Ленинграде. На каникулах сейчас.
— По какой специальности двигаешь?
— Математика.
— Ага… Считаешь, значит.
— Считаю.
— А что, к примеру, считаешь? По крупности ежели взять, что можешь?
— Расчет полета физического тела к Луне могу сделать.
Антоныч недоверчиво покосился на Рыжего, примолк, вроде как обиделся. Крикнул:
— Егор, куда на голову валишь! По доске толкай, по доске, говорю!
Грузчики заканчивали выгрузку первого полувагона, когда на эстакаде появился заведующий базой с незнакомым человеком. На шее незнакомца висел фотоаппарат, на боку пузатая сумка. Незнакомец — молодой, розовощекий — прятал подбородок в пушистый шарф, смотрел на грузчиков из-под очков застенчиво.
— Вот они, мои орлы-голуби, — громко проговорил заведующий, — во всем городе таких орлов днем с огнем не сыскать. Герои, можно сказать, будней. Антоныч, иди сюда!
Антоныч подошел, поздоровался.
— Вот, Антоныч, из редакции газеты нашей районной, уважаемой, фотокорреспондент пришел. Из твоей бригады человека сфотографировать хочет.
— Лучшего работника, — подсказал фотокорреспондент.
— У нас все хорошо работают.
Фотокорреспондент выпростал из шарфа подбородок — нежный, тронутый белым пушком, постучал по нему пальчиком:
— И, пожалуйста, такого подберите, кто без этого… Сами знаете, какой сейчас антиалкогольный бум в печати. Очень осторожным быть приходится. Хотя я понимаю: в вашей работе без этого нельзя.