Появившийся после этого ярко-красный диск деловито облетел оставшуюся без присмотра машину времени, издал мелодичный звон и быстро-быстро полетел вслед за ее хозяином, намереваясь, очевидно, зарегистрировать и его. Это, безусловно, должно было добавить ему новых ярких впечатлений.
Новоприбывшего, посовещавшись, решили пока предоставить самому себе - неизвестно было, как на столь эмоционального человека, только что испытавшего колоссальные психологические перегрузки, подействуют попытки немедленно вступить с ним в общение. Рано или поздно он все равно должен был потянуться к себе подобным, а деваться отсюда было некуда. Однако новоприбывший все не спешил тянуться.
- Стоит на месте, уставился на «Санта-Марию» и, похоже, все говорит сам с собой без умолку, - сообщил осторожно выглянувший из-за французского шара, чтобы посмотреть, что делает новичок, Майкл Морган. - Потому что жестикулирует без остановки. Сдается мне, в этом человеке течет южная кровь!
Три китайца, кстати, тоже весь этот день держались особняком. Судя по всему, они уже поняли то, что можно было понять, и смирились с тем, что понять было нельзя, но обсуждать ситуацию предпочитали между собой, хотя от общения не отказывались, изъясняясь на ужасающем английском языке. Когда их спрашивали о чем-нибудь, они отвечали, иногда сами задавали вопросы, а выслушав ответ, принимались между собой обмениваться мнениями на китайском.
Но почти все время китайские ученые проводили, сидя в нижней части своей машины времени и созерцая плывущие неподалеку испанские каравеллы. Иногда извлекали откуда-то коробочки с какой-то едой и начинали ловко орудовать палочками.
Сам Николай Леонидович вместе с Василием из-за переживаний и необыкновенных впечатлений вот уже второй день к еде вообще не притрагивался; лишь иногда ученый и его ассистент делали по глотку «Новотерской». Но к вечеру второго дня пребывания на плоскости природа взяла свое: проголодавшись, Николай Леонидович открыл холодильник.
Как и где питаются остальные путешественники по времени, если не считать китайцев, подметить он не успел. Теперь же, разглядывая полки, забитые продуктами, Николай Леонидович вдруг понял, что это было бы ему любопытно: к кулинарии во всех ее проявлениях он всегда был неравнодушен. Поймав себя на такой мысли, Николай Леонидович признал: она лишний раз свидетельствует, что к необыкновенным условиям, в которых оказался, он уже в значительной мере адаптировался. О том же говорит пробудившийся аппетит, отсутствием которого ученый обычно не страдал.
Скорее всего французы трапезничали внутри своего шара, у американца Хью машина времени тоже была достаточно вместительной для запаса продуктов, как и у итальянца Манчини.
С новозеландцами, носившими свои машины времени на запястьях, было сложнее. Вполне возможно, они питались какими-нибудь таблетками, которые умещались в карманах. Если так, налицо была технология далекого будущего, преждевременные знания, на счет чего действовало Соглашение, и об этом Фергюссон и Морган скорее всего будут помалкивать.
Доставая из холодильника упаковку с замороженными котлетами по-киевски (для готовки машина времени, естественно, была оснащена микроволновкой) и деликатесное филе селедки, исследователь размышлял о том, не сочтут ли собравшиеся на плоскости потомки столь же преждевременными для него, человека XXI века, знаниями рацион американца из 2132 года или французские рецепты 2196 года? Уж такие-то вещи держать в секрете, несмотря на Соглашение, было бы чересчур! Хотя вопрос был неоднозначным.
Потом Николай Леонидович отбросил все эти размышления прочь и решил, что сам он, по-товарищески, сейчас же пригласит всю компанию отужинать вместе с ним и Василием. В конце концов им-то скрывать что-либо от далеких потомков незачем.
Ученый усмехнулся. Вот уж где и речи не может быть о преждевременных знаниях, которые могут привести к необратимым последствиям! Все, связанное с ним, Николаем Леонидовичем Коровушкиным, и ассистентом Василием в том числе, например, котлеты по-киевски и деликатесное филе селедки, произведенное совместным предприятием «Санта Бремор», для всех присутствующих здесь уже история…
От мысли о совместном ужине на душе у Николая Леонидовича сразу потеплело. Из неприкосновенного запаса исследователь извлек бутылку «Посольской», потом вторую. Секунду подумав, вторую пока убрал, решив, что достать ее, холодную, можно будет в любой момент.
Солнце уже почти скрылось в Атлантическом океане - как раз в той стороне, куда держали путь каравеллы Колумба. На корме «Санта-Марии» появился огонек - это вахтенный зажег масляный фонарь. Такие же огоньки зажглись на идущих следом «Пинте» и «Нинье». Каравеллы с наполненными ветром парусами, едва освещенные призрачным светом бесчисленных звезд, бесшумными тенями скользили по легкой волне к великому открытию, которое ожидало дона Кристобаля Колона, как испанцы называли Христофора Колумба.
А Николай Леонидович Коровушкин, которого далекие потомки, он уже знал, будут почитать, как одного из крупнейших ученых XXI века (правда, за что именно неведомо), вскрывал упаковку с пластиковыми тарелками, собираясь как раз для этих потомков сервировать неприхотливый походный ужин. Даже более чем неприхотливый, потому что банкетных столов и стульев он в путешествие по времени не догадался захватить.
Ассистент Василий, наблюдая за занятием Коровушкина, изрек сентенцию:
- Шеф, это просто сюрреализм какой-то! Кафка отдыхает! Дружеский ужин с людьми из нашего будущего! А поужинать, кстати, давно пора.
Китайские ученые от приглашения отказались с церемонной, истинно китайской вежливостью. Видимо, в этот вечер не испытывали никакой потребности в общении, а хотели побыть в своем узком кругу.
Ну а все остальные не заставили себя ждать. Причем Франсуаза Вильнев и Мари Куше вышли из французского шара в платьях диковинного покроя, которые в конце XXII века скорее всего считались вечерними. Это неопровержимо доказывало, что француженки остаются француженками, даже путешествуя в машинах времени.
Разглядывая нижний край платья Мари, обрезанный причудливой волной, ассистент Василий застыл столбом. Толкнув его в бок локтем, Николай Леонидович пригласил всех к столу:
- Прошу присаживаться!
Подавая пример, он первым опустился на серебристую плоскость, поджав по себя ноги, словно татарский хан.
Мари грациозно опустилась рядом с Василием, томно повела взглядом вокруг себя и оживилась, найдя глазами музыкальный щипковый инструмент. Похоже, путешественнице по времени тоже довелось поработать в загадочном научном центре, который назывался Лапидовилем, потому что и ей был знаком русский язык:
- О, да ведь это же…
- Гитара, - смущенно подсказал Василий.
- Гитара, конечно, как я забывать! Старинный инструмент! Вы брать с собой даже в путешествие по времени гитара, - молвила Марии погрозила Василию пальчиком. - Чтобы петь романсы под балконами прошлых веков? Вы романтик, которого не починить. Точнее не исправить.
Ассистент Коровушкина смутился еще больше. Новозеландец Пит Фергюссон сразу же нашел для себя другой предмет интереса.
- Ого, - восхитился он тоном знатока-антиквара, взяв руки бутылку «Посольской». - Этикетка на вид старинная! Очень старинная!
- Дай взглянуть! - откликнулся Морган. - Чего же ты хочешь! Для нас этой бутылке три с лишним века.
Новозеландцы замолчали, переглянулись, и, возможно, оба подумали, что имеет место удивительный парадокс. Бутылке триста с лишним лет, этикетка на ней старинная, и тем не менее, и бутылка, и этикетка новенькие, да и на содержимом бутылки прошедшие века явно никак не сказались.