Экзистенциализм действительно пустил свои ростки в момент культурного кризиса, да и в наше время он является неотъемлемой частью разных революционных течений современного искусства, а также литературы и мысли. По моему мнению, эти факты говорят скорее об обоснованности сделанных открытий, нежели свидетельствуют об обратном. Когда культура переживает серьезные затруднения переходного периода, отдельные представители общества по понятным причинам переживают духовные и эмоциональные потрясения. Обнаружив, что общепринятые нравы и способы мышления больше не обеспечивают безопасности, они, отказываясь от сознавания, стремятся к догматизму либо конформизму, или оказываются вынуждены бороться за более глубокое сознавание себя, благодаря чему начинают рассматривать свое существование по-новому, на новых основаниях. Одной из наиболее ярких черт сходства экзистенциального движения с психотерапией является то, что они затрагивают проблемы человека, переживающего кризис. Мы не согласны с тем мнением, что открытия, сделанные в период кризиса, являются "всего лишь результатом тревоги и отчаяния", а скорее склонны считать, что кризис является именно тем необходимым потрясением для людей, что заставляет их перестать безрассудно цепляться за показные догмы, побуждает их раскрыть пласты притворства и узнать настоящую правду о самих себе, которая какой бы неприятной она ни была! будет, по крайней мере, подлинной.
Экзистенциализм это подход, в котором человек всегда воспринимается в процессе становления, что означает потенциальное переживание кризиса. Но это не значит, что все настолько безнадежно. Сократ, чьи диалектические поиски истины в человеке представляют собой прототип экзистенциализма, был оптимистом. Но появление данного подхода по понятным причинам более вероятно в переходные периоды, когда одна эпоха заканчивается, а другая еще не наступила, и человек либо оказывается бездомным или сломленным, либо приходит к новому сознаванию себя. В переходный период от Средневековья к эпохе Возрождения, именно тогда, когда Западная культура переживала радикальный перепорот, Паскаль очень убедительно описывает опыт экзистенциалистов, который впоследствии получает название Dasein . Он писал:
"Я рассматриваю поглощенный вечностью в прошлом и грядущем небольшой отрезок своей жизни, то маленькое пространство, которое я занимаю или просто вижу, захваченный бесконечной необъятностью неведомых мною и не знающих обо мне пространств. И тогда я напуган и удивлен тем, что вижу себя здесь, а не там, ибо я не вижу причины, по которой я должен быть здесь, а не там, сейчас, а не потом".[23]
Редко можно встретить более простое и точное описание экзистенциальной проблемы. В этом отрывке мы видим, во-первых, глубокое понимание случайностей в жизни человека, что экзистенциалисты называют "заброшенностью". Во-вторых, мы видим, как решительно Паскаль подходит к вопросу бытия там или, точнее, "бытия где?" В-третьих, мы сталкиваемся с пониманием того, что человек не может найти себе защиты в некоем поверхностном объяснении времени и пространства, о которых было хорошо известно Паскалю-ученому. И, наконец, необходимо сказать о глубокой тревоге, которая является серьезным толчком и возникает из-за этого полного осознания своего существования во вселенной.[24] 22 41
В заключение необходимо обратить внимание на взаимосвязь между экзистенциализмом и Восточной философией, что отражено в письменах Лао Цзы и дзен-буддизма. Сходство между ними буквально потрясает. Достаточно прочитать выдержки из труда Лао Цзы "Учение о Пути и Благой Силе", чтобы убедиться в этом:
"Существование не подлежит словесным формулировкам: могут быть использованы определения, но ни одно из них не будет абсолютным". "Существование, ничего не порождая, является развитием всего, источником вселенной". "Существование бесконечно, и хотя оно кажется всего лишь кусочком дерева в руке, который можно вырезать по своему усмотрению, предназначение его в том, чтобы с ним чуть-чуть поиграть, а потом выбросить". "Путь к деяниям есть бытие". "Лучше будь в центре своего бытия; чем дальше ты удаляешься от него, тем меньше познаешь".[25]
Аналогичное этому можно встретить и в дзен-буддизме.[26] Сходство между этими учениями Восточной философии и экзистенциализмом действительно более глубокое, чем это можно выразить в словах. Основным предметом исследования и в восточной философии, и в экзистенциализме являются онтология и бытие. И то, и другое направление стремятся найти связь с реальностью, которая преодолела бы расщепление между субъектом и объектом. И в том, и в другом направлении подчеркивается, что дух соревнования и завоевание природы, которым охвачен Запад, привели не только к отчуждению человека от природы, но и также, косвенно, к отчуждению человека от самого себя. Основанием этих сходств является то, что Восточной философией никогда не переживалось столь серьезное расщепление между субъектом и объектом, которое было характерно для Западного мышления, и эта дихотомия и является как раз тем самым, что экзистенциализм стремится побороть.
23
Pascal, Pensees, ed. and trans. Gertrude B. Burford Rawlings (New York: Peter Pauper Press, 1946), p. 36.
24
Поэтому неудивительно, что такое отношение к жизни особенно характерно для многих наших современников, сознающих свои эмоциональные и духовные дилеммы. Так, например, Норберт Винер (Norbert Wiener), — хотя выводы, сделанные в его работах, существенно отличались от тех акцентов, которые делали экзистенциалисты, — в своей автобиографии утверждал, что его лично научная деятельность привела его к "позитивному" экзистенциализму. Он пишет: "Мы не сражаемся за окончательную победу в неопределенном будущем". "Самая большая победа из всех возможных — это быть и стать. Никакая горечь поражения не может лишить нас триумфа в связи с тем, что какое-то время мы действительно существовали во Вселенной, что представляется нам незначительным". — I am mathematician (New York: Doubleday). (Курсив мой).
25
Witter Bynner, The way of life, According to Laotzu, an American Version (New York: John Day, 1946).
26
Cm. William Barret, ed., Zen Buddhism, the selected writings of D.T. Suzuki (New York: Doubleday Anchor, 1956), p. xi.