В лаборатории Томсона появляется Резерфорд
Эверетт позавтракал. Вернее, открыл шкафчик с брикетами для «политического чая» и разгрыз один из них, запивая черно-золотой заваркой, подогретой на спиртовке.
«Политический чай» пили в лаборатории обычно в пять часов. Это был час обсуждения любых проблем, кроме физики. Разговор о науке запрещался — зато болтовня на светские темы, начиная со спорта и живописи и кончая политической сенсацией, всемерно поощрялась словоохотливым шефом, который сам был мастером остроумной беседы.
В комнате полутемно. Слабо фосфоресцирует трубка с катодными лучами. Пучок лучей падает в виде веера на разграфленную стеклянную пластинку. Его легко отклонить магнитом. Свечение стекла пересекается темными полосами. Это магнитный спектр катодных лучей. Эверетт фотографировал его уже несколько раз. Он встал рядом с Джи-Джи, чуть видимый в призрачном свете газоразрядной трубки, готовый немедленно накинуть черную накидку фотоаппарата с раздвижной гармошкой и щелкнуть затвором.
— Не надо, — говорит Джи-Джи. — Мы это уже видели. Давайте попробуем еще раз действие электрического поля. В предыдущей трубке лучи удалось отклонить. А в этой?
Он нетерпеливо подкручивает зажим между конденсатором и батареей. Снова заряжаются пластины, создающие электрическое поле в трубке с катодными лучами. Щелкает переключатель. Электрическое поле включено. Веер катодных лучей резко качнулся вправо.
— Два, три, четыре, — считает Эверетт клетки, на которые отклоняется веер лучей. — Электрическое поле снова отклоняет катодные лучи.
— Значит, у немцев просто были плохие вакуумные насосы, — замечает Томсон. — Они не могли откачать остатки газов, и эти-то нейтральные частицы заслоняли катодные лучи от действия электрического поля.
Теперь он включает электромагнит, и на катодные лучи действуют одновременно и электрическое и магнитное поля. Лучи описывают изогнутые траектории.
— Это параболы, — негромко произносит Томсон. — Ведь это замечательно, Эверетт, если лучи будут описывать параболы! По уравнению параболы легко определить отношение массы к заряду! Если, разумеется, эти лучи — частицы, а не волны.
— Кажется, никому еще не удавалось отклонить катодные лучи и в электрическом и в магнитном полях одновременно, — заметил Эверетт.
— Но если мы и сделаем это, — задумчиво проговорил Томсон, — и, может быть, мне удастся рассчитать отношение массы к заряду этих катодных лучей, мы еще ничего не сможем сказать об их истинной природе. Для того чтобы угадать, что такое катодные лучи, надо иметь возможность их с чем-нибудь сравнить. Но с чем?
— Что вы сказали, сэр Джозеф?
— То, что вы слышали, старина. Временно прекращаем исследования катодных лучей. Забудем о тайнах сэра Крукса. Приступим к изучению физики газового разряда.
— Заполнить новые трубки водородом и аргоном? — спрашивает догадливый Эверетт.
— Вот именно. Начнем пропускать электрический ток через газонаполненные приборы. Начнем новую страницу физики. Кстати, Эверетт, наладьте вашу дугу, чтобы она так не шипела. Ведь нам придется теперь каждый день иметь удовольствие наблюдать ее вспышки через кварцевое окошко.
Джи-Джи захотелось поговорить с Эбенизером о чем-нибудь, не относящемся к физике, но спорт исключался, потому что Эверетт прихрамывал, а политикой он не интересовался.
— Сегодня вы играете в гольф, — напомнил Том-сону сам Эверетт.
— Спасибо, старина.
Эверетт был в то время красивым молодым человеком, но в лаборатории казался незаметным в своей неизменной залатанной куртке. Одежда прогорала прежде всего от стеклодувного ремесла. Ведь он еще делал из стекла необыкновенные игрушки и часами простаивал с горелкой в руке. Он выдувал тонкие хризантемы с хрупкими лепестками, застывавшими при легком поддувании раскаленных докрасна капелек стекла в холодной воде. Ему превосходно удавались чертики с тонкими хвостами и острыми стеклянными ушами — они получались у него в один прием, «в одно дыхание», как говорят стеклодувы.
Профессор Томсон исполнял на пирушках Кавендишевской лаборатории куплеты, сочиненные специально для него одним из его учеников.