— Но в этих лучах не было твоих корпускул, папа? — спросил Джордж.
— Нет, это совсем не то. Мои корпускулы — частицы, а свет имеет волновую природу.
Джордж задумался, подперев рукой голову с длинными волнистыми волосами.
— А теперь я вам прочту о человеке-невидимке из книги, которую написал тот самый человек, которого я вчера встретил в ресторане.
«…Безголовый, безрукий халат сидел за завтраком и вытирал невидимые губы чудом державшейся в воздухе салфеткой.
— Это очень просто и вполне вероятно, — сказал он, отложив в сторону салфетку и опершись невидимой головой на невидимую руку. — Видимость зависит от того, как тело реагирует на свет. Вы прекрасно знаете, что тела либо поглощают свет, либо отражают, либо преломляют его, а может быть, и все вместе. Если тело не отражает, не преломляет и не поглощает света, то оно не может быть видимо само по себе…»
— А что было дальше с человеком-невидимкой? — нетерпеливо спросил Джордж.
— Очень грустная история. Его убили за то, что он стал врагом других людей и употреблял во зло приобретенную им силу.
— И это было на самом деле?
— Нет. Книгу написал писатель Герберт Уэллс.
— Он знал Бальфура Стюарта?
— Да. Поэтому он сразу написал мне записку, когда я поднял тост за своего учителя Стюарта.
— А потом?
— Потом он сказал мне, что, к сожалению, видел Стюарта только однажды, на лекции. Но Стюарт прескверно читал лекции, всегда волновался и старался уйти сразу же после них. Уэллсу не удавалось с ним поговорить. Но он прочел все его статьи. И даже тот рассказ о человеке-невидимке…
Через несколько лет, когда Бальфура уже не было в живых, писатель познакомился в Манчестере с семьей, знавшей Стюарта в молодости. Это был небогатый шотландский изобретатель, женившийся на той самой женщине, в которую когда-то был влюблен Бальфур. Они переехали в Манчестер, и их сын тоже учился в Оуэн-ском колледже, когда там еще преподавал Стюарт. Уэллс с ним подружился, и они часто говорили о странной судьбе человека, который всю жизнь хотел стать невидимым. Сына звали Чарльз Вильсон. По-видимому, он унаследовал от Стюарта страсть к единственной научной идее…
— К какой, папа?
Томсон встал и прошелся по комнате.
— К тайне образования туманов, — сказал он, смеясь. — У него есть своя туманная камера, от которой он не отходит день и ночь.
— Бедный физик, — вздохнула бабушка. — Говорят, Вильсону плохо живется.
— Надеюсь, что теперь его дела поправятся, — сказал Томсон. — Джордж, где твоя золотая монета?
Джордж принялся за исследование рождественского пирога, и вскоре у ног марципановой фигурки обнаружил «монету счастья».
А Джи-Джи подошел к стоящему на столике деревянному ящику с длинной ручкой. Это была старинная шарманка, игравшая вальсы и старые английские песенки.
Медленный мотив застольной песни зазвучал в комнате с резным дубовым потолком, по которому мерно раскачивались тени от тусклых свечей. Старый мотив был знаком каждому с детства и повторялся как старая рождественская сказка, которую ожидают каждый год, хотя жизнь приносит вместо нее новые, непредвиденные истории…
Ловушка Вильсона
Джи-Джи еле дождался конца рождественских каникул. В эти дни Кембридж замирал. Все лаборатории были заперты, и нечего было думать о том, чтобы вызвать даже такого безответного и страстного трудолюбца, каким был Вильсон.
Наконец настал день, когда Джи-Джи рано утром явился в лабораторию в полной уверенности, что он первый. Однако, подойдя к установке Вильсона, он сразу же увидел Чарльза, озабоченно шлифующего свой вакуумный кран.
— Доброе утро, сэр Джозеф, — сказал он.
— Доброе утро, Чарльз. Я хотел бы поговорить с вами.
История экспериментов Вильсона была известна Томсону. Он знал, что уже давно Чарльз интересовался конденсацией водяных паров в разреженном воздухе. Опыты свои он проводил в стеклянной трубке, диаметром около четырех сантиметров, соединенной с подвижным поршнем, как бы представлявшим одну из стенок этой трубки. Конденсацию паров Вильсон производил, передвигая этот поршень: при этом происходило резкое расширение объема воздуха в трубке и спад температуры. В результате внезапного охлаждения воздуха выпадали водяные капельки тумана внутри трубки. На чем же конденсировались водяные пары?