Закончив шурф, задали там же восстающую до кровли, а потом продолжили вторую штольню. В ней после сыпучки пошла более плотная руда такого же минерального состава, с пирротином, халькопиритом и пентландитом, что и в первой штольне.
Скважина на глубине 18,2 м, наконец, вошла в рудное тело штольни и прошла по нему 12 м, так что мощность его на протяжении 100 м не уменьшилась, а скорее увеличилась.
Оруденелая порода с вкраплениями сульфидов от северного мыса горы Рудной идет по ее склонам на юг в долины Угольного и Медвежьего ручьев, занимая площадь свыше 5 км2. Не может быть, чтобы на столь обширной площади не было новых сульфидных гнезд с богатым оруденением. Вся эта обширная площадь оруденелого диабаза представляет единое месторождение, которое я назвал Норильск-1, уверенный, что в ближайшем будущем будут найдены Норильск-2, Норильск-3 и др.
Меня начинают заботить предстоящие расчеты с рабочими. Их заработки записаны в заборные книжки и к моменту прибытия в Красноярск составят порядочную сумму. денег у меня сейчас мало, взяты только на текущие расходы по работам в Дудинке. Остальное лежит на моем текущем счету в Красноярском банке, но и там их немного. В течение работ экспедиции в Норильске бухгалтерия Центрпромразведки должна была ежемесячно переводить причитающиеся по смете суммы по зарплате на мой текущий счет в Красноярск, чтобы по возвращении я мог со всеми расплатиться. Еще в марте я по телеграфу запросил Красноярский банк, какие суммы там есть на моем текущем счету. Мне сообщили ту сумму, что была осенью. Запросил еще раз - ответ тот же. Телеграфировал в Москву в ЦУПР, ответа нет. Это меня сильно встревожило. Очевидно, когда экспедиция уехала и приступила к работе, заботы о ней отпали А тут ЦУПРу надо снаряжать новые экспедиции, всем нужны деньги, о нас и забыли. В те времена это бывало. Пробовал еще раз запрашивать Москву, сообщил нужные суммы по зарплате, но ничего конкретного в ответ не получил. Очевидно, надо кого-то посылать в Москву добывать нужные нам деньги. Но кого? О Клемантовиче и Батурине и речи быть не может. Остаются Корсшков и Елизавета Ивановна. Корешков ведет все хозяйство и счетоводство, его оторвать нельзя, да и Москву он не знает. Остается Елизавета Ивановна, но послать ее в далекий путь одну - решиться нелегко, однако иного выхода нет. Засел я за составление подробного доклада о выполненной работе, о ее условиях, о перспективах; Корешков составил смету по зарплате и прочим расходам, обоснованную выписками из расчетных книжек. Выехать в Дудинку надо будет еще по зимнему пути и там, дождавшись ледохода, добираться в Красноярск первым пароходом или катером. В Москву надо попадать как можно раньше, так как хлопот с деньгами будет немало. Мы это хорошо знаем по снаряжению нашей экспедиции весной. Елизавета Ивановна все это тоже отлично понимает и представляет, как возмущены будут рабочие, если им вовремя не выплатят деньги в Красноярске. Расстались мы с ней уже во второй половине мая, когда из Часовни в Дудинку пошел последний аргиш. Наши олени пока остались, чтобы вывезти экспедицию в Дудинку осенью по окончании работ.
Работу мы закончили уже в конце августа. Все буровое оборудование разобрали, смазали и сложили в штольне. Оставшийся динамит, капсюли и шнур уничтожили по акту. Здания законсервировали, а сторожем оставили нашего бурового рабочего Максима Щукина, который на жительство переберется сюда с семьей из Часовни.
Весть, что Е. И. Урванцева уже вернулась из Москвы и живет в Малой Дудинке, дошла до меня еще до выхода из Норильска, но получила ли она деньги, неизвестно. Это выяснилось только по прибытии в Дудинку. Деньги она получила в новой валюте - червонцами, а часть в разменной мелкой монете - серебром. Это было большое дело, и у меня как гора свалилась с плеч. В Дудинке я выдал всем только авансы, с тем чтобы окончательные расчеты произвести в Красноярске с участием представителя от профсоюза горнорабочих. Беляев по прибытии в Дудинку, конечно, выздоровел. В дороге он еще ехал на иряке, не слезал даже при переездах через речки, а в Дудинке стал свободно ходить без поводыря.