— Это ты, парень? — Он оглядывает разбредшийся табун и говорит мальчику: — Зайди-ка с просеки да шугани сюда коней. Ишь разошлись, что по базару!
Тимоша бежит в лес, и вскоре из чащи доносится его голос, топот копыт, треск кустов. Держась за гриву Резвого, Тимоша выскакивает на опушку леса. Никифор кричит:
— Хватит шугать, теперь не разбредутся.
Тимоша гарцует на Резвом и, держа на длинном поводе ещё двух лошадей, советует:
— А ты, дядя Никифор, вон за той чалой гляди. Она в табуне вожак. Её пасти на верёвке, и другие кони не разойдутся.
— Ишь ты, — усмехается Никифор. — А глаз у тебя тонкий. Ты, Тимошка, всё так в жизни примечай. Пригодится!
Тимоша пригоняет лошадей к утреннему разводу. Спрыгнув с Резвого, Тимоша привязывает лошадей у изгороди и бежит домой. Здорово он поездил сегодня. На всём скаку перемахнул через канаву… Эх, жалко, ребята не видели! Ну ничего, он расскажет, как Резвый у самой канавы чуть задержался, потом поднялся на дыбки, да как прыгнет! А теперь, пожалуй, будет лучше всего, если дома он залезет на сеновал и там доспит своё утреннее время.
Пробуждается Тимоша к девяти часам, когда в доме завтракают. Тимоша садится рядом с отцом и солидно произносит:
— Я сегодня тёте Поле коней пригнал, она мне тоже будет трудодни записывать.
— А я скажу председателю, чтобы не тебе, а с тебя трудодни списал, — говорит отец.
— Это за что же? — спрашивает мать.
— Чтобы галопом не ездил. Как в атаку несётся!
— Вовсе и не в атаку, — пытается оправдаться Тимоша. — Когда в атаку, конь землю как когтями рвёт!
Завтрак — не обед. Картошку с мясом поел, чай попил — и готов. И Тимоша уже на улице среди ребят. Кто в чижика будет играть? Нет, лучше в лапту! И у дороги начинается игра.
— А ну, лови свечу!
Мяч летит высоко, но несколько вкось, и падает за домом, в огороде. Ребята ищут мяч в грядках морковки, под лопухами у забора. И вдруг все опрометью бросаются с огорода на улицу. За ребятами трусит старушка и кричит, потрясая хворостиной:
— Куда забрались! Я вот вам!
— Баба Дуня, мяч залетел… Вот он, насилу нашли.
Но игру в мяч всё же пришлось сменить на городки. Тимоша играет кон-другой и уже начинает поглядывать по сторонам, а чем бы ему ещё заняться? И в это время видит, что по дороге в телеге едет тётя Поля и в телеге у неё окучник. Тимоша на ходу прыгает к Прасковье Ивановне.
— Далеко, тётя Поля?
— В поле! Окучивать капусту!
— И я с тобой…
В поле Прасковья Ивановна впрягает лошадь в окучник и выезжает на борозду. Тимоша присаживается на землю у телеги и смотрит, как оживает под окучником земля, как, рассыпаясь, она приваливается к капустной рассаде…
— Тётя Поля, дай я попробую!
— Да ты не умеешь…
— Не умею! А ты посмотри, сама увидишь.
— Не время смотреть за тобой, — отвечает звеньевая, но отказать Тимоше она не может и согласно кивает головой.
Они идут друг за другом: впереди Тимоша, сзади Прасковья Ивановна. Шагают не спеша, в ногу, и оба держат деревянные поручни окучника.
— Ты не пыжься, не пыжься, — учит звеньевая своего помощника. — Ты смотри, чтобы правильно было и ровно. А силой тут ничего не сделаешь…
— Знаю! Меня батька учил уже…
Тимоше не терпится проехать борозду самому, и на повороте он смело берёт в свои руки окучник.
— А ну, отойди, тётя Поля!
— Смотри, капусту не помни!
— Не помну.
Тимоша проезжает первую борозду, за ней вторую; его лицо раскраснелось, кепки уж давно нет на голове, где-то свалилась на повороте, а он без устали продолжает итти всё новыми и новыми междурядьями. Он идёт за окучником, и ему хочется крикнуть тёте Поле, чтобы она посмотрела, как у него здорово получается. Словно нос корабля в воду, так врезается нос окучника в землю, он поднимает земляную волну, разламывает её надвое и, словно брызги рассыпая чёрные крупинки, плывёт всё дальше и дальше. И всё это делает он, Тимоша! Своими руками, как настоящий пахарь!
Прасковья Ивановна наблюдает за мальчиком и каждый раз, когда он проходит мимо неё, спрашивает:
— Тимошенька, а ты не устал?
— Нет.
— Может, отдохнёшь?
Наконец она подходит к нему и забирает в свои руки окучник. Он уступает ей место пахаря, но с условием, что через пять борозд, вон там, на той грядке, он снова пойдёт за лошадью…
И ей приходится согласиться. А через пять борозд он отнимает у неё вожжи. И уже погоняет лошадь.
— Но! Веселее! — И кричит, уже отъехав подальше: — Тётя Поля, ты иди, я тут один управлюсь…