Выбрать главу

— Без этих кустарей мы еще сто лет не откроем нашего коренного золота, — проскрежетал лукинский голос, словно во рту у судьи были фарфоровые обломки.— Каждый из них по-своему инженер! С неповторимым таежным образованием!

— С таким настроением, Дмитрий, мы далеко не уйдем! — опять заговорил отец.

— Куда пойдете, зачем? — всполошилась мать. Пока шел спор, она расставила посуду, закуску, бутылки и теперь накинулась на отца и гостей: — Что за разговоры, однако, в такой день? Про именинника-то совсем забыли? Побудьте хоть с детьми без своих разговоров!

Слушая взрослых, Игорь и сам забыл, что именинник. Но после слов матери все обратили на него внимание.

Лукин вынул из кармана трофейную авторучку с золотым пером и вдел ее в кармашек Игорю.

— На добрую память, Игорек!

Куликов протянул книжку в черном переплете. «В. А. Обручев. Основы геологии» — прочитал Игорь и прижал книжку к груди. Любе тоже захотелось прочитать, и она стала вырывать книгу из рук Игоря.

— Подождешь! — оттолкнул ее Игорь. — Я сегодня первый!

— Эх ты, задавала — первый сорт! — задразнилась Люба, тряхнув бантом.

— Сейчас получишь, — замахнулся Игорь.

— Ай-я-яй! — покачал головой Куликов.

— Да я сказал, книжку она получит, — объяснил Игорь, отдавая Любе подарок.

Все поняли, как ловко вышел из положения именинник, и засмеялись. Игорю пришлось покраснеть, но тут пахнуло сдобным пропеченным тестом и вкусной запеченной рыбой. Мать торжественно внесла пирог на деревянном подносе-лотке.

— А ну, к столу! — прикрикнула мать. — И чтоб никаких раздоров больше в моем доме!

— Все, Ксеня, — отозвался отец, подхватывая Игоря, — больше мы ни гугу... Празднуем!

И гости не заставили себя ждать — потянулись к пирогу. Пирог всех соединил снова.

2

Суд над Фениным братом состоялся тем же летом. В этот день Люба примчалась к Бандуреевым возбужденная. Косицы ее под цвет сосновой коры так и метались.

— Игорь, — шепотом заговорила Люба, — пойдем в суд.

— Ты что, — ответил Игорь, — не наше это дело!

— Никто нас не увидит — мы потихоньку пройдем, у дверей постоим...

— А если кто передаст потом?

— Там не до нас... Все на прокурора смотрят...

— И нас увидят, будь спокойна.

— Трусишь?

— Ладно, идем!

Игорь сунул «Основы геологии» за пазуху, и они на цыпочках двинулись из дому.

Солнце пекло, как никогда. Над гольцами, Витимом и крышами города словно дрожали стеклянные бусы. Курицы соседа Вани-огородника млели в горячей пыли под забором. Рядом с ними прохаживался черный кот со жмурливыми глазами, напоминающими золотые бляшки. Звали кота Кикимор.

— Тс-с-с! — Люба поднесла палец к губам, предупреждая Игоря идти на цыпочках мимо кота и куриц.

— Чего ты? — удивился Игорь.

— Если Кикимор перебежит дорогу, — Люба показала страшным взглядом на кота, — лучше возвратиться, Феня говорила!

Игорь прыснул в кулак, но убавил прыть, проходя мимо соседского забора. Однако Кикимор и не думал бегать через дорогу по такой жаре. Скоро и у Игоря с Любой пятки жгло через подошвы. Выпадали такие денечки и на севере. Как будто сама природа возмущалась, что судят старателя.

Игорь шагал вслед за Любой, отмахивающей шаг рукой, и думал, что в такую жару в суде едва ли соберется много народу.

Однако на Васькин суд народу пришло много. Места всем не хватило в зале, и люди теснились на крыльце с навесом-шалашиком, стояли под солнцем у раскрытых окон здания Витимского нарсуда.

— ...И несмотря на то что подсудимый Василий Прокопыч Чурсеев не признает себя виновным в присвоении золота, — донеслось из ближнего окна, — обвинение считает вину подсудимого доказанной!..

Люба подскочила, будто из окна плеснули в нее холодной водой, и бросилась к крыльцу. Игорю пришлось проталкиваться за ней.

— Прокурор наш Круглых говорит, — объяснила она с придыхом, — ух, строгий Семен Семенович, да папу моего не так просто убедить!

— Вот дает! — охнули рядом.

— Говорит что пишет!

— На полную катушку требует!

— На полную!

Когда из зала донесся новый голос, Игорь с Любой сильней заработали локтями и очутились у задних рядов.

— Адвокат начал, — показала Люба на седого человека за трибуной суда. — Гречаный Кирилл Антонович, ух головастый дядька!

Адвокат говорил чуточку в нос, будто его мучила простуда, но голос его доходил до самых последних рядов.