Если вы признаёте истинным, что все мы — суть одно и то же и что я таков же, как остальные, ваш разум проникнется этим и примет этот новый для него путь развития.
Мы обладаем индивидуальностью.
Каждый из нас — индивидуальное восприятие всеобщего Я.
Вы способны расширять пределы своей индивидуальности до объятия Вселения, продолжая воспринимать её в качестве Я.
Утратить индивидуальность невозможно.
Мы все индивидуальны и универсальны одновременно.
Наш разум не признаёт такого совокупного существования микро — и макрокосмов в одном.
Как можно быть человеком и всем человечеством сразу?
Однако именно это и есть мы — каждый из нас.
Усомнитесь в своих представлениях.
Как освободиться из заточения?
Осознать, что вы в нём находитесь.
Представить себе, как оно выглядит снаружи, — тогда сами вы оказываетесь вне его.
Если вы воссоздаёте нечто, оно исчезает.
На уровне Я не существует кармы.
Карма представляет собой просто систему убеждений, удерживающих нас от Я; она является реальностью только на уровне разума.
Мышление порождает карму.
Мы должны заботиться о своём мышлении.
При создании пространства нет ничего невозможного.
Вырабатывайте в себе привычку заниматься этим постоянно.
Преимущественная часть того, что люди называют нирваной, относится к бессознательному.
Утрачивая бдительность, вы оказываетесь в нулевом пространстве, т. е. в ничто.
Что является главным для оказавшегося в бессознательном состоянии?
По мне — это постоянно расширяющееся, постоянно обогащающееся, совершенствующееся и проясняющееся индивидуальное сознание.
При этом индивидуальное вовсе не означает «отделенное от других».
Нельзя отделиться, но нельзя и скрыться в сознании.
Будда никогда не скрывался — он был предельно открыт, предельно осведомлён, предельно бдителен и восприимчив.
Многие убеждены, что существует некое альтруистическое состояние, где можно скрыться от всего.
Я утверждаю, что если вы скрываетесь в себе и перестаёте что-либо воспринимать, то вы оказываетесь лишённым сознания.
Это не полнота восприятия, не вершина блаженства, а утрата сознания!
Чем более я восприимчив (даже в процессе сна), тем выше моя способность к осознанию.
Сознание есть, и оно не покидает ничего, включая тело.
Разумеется, всё зависит от вашей точки зрения, но сознание есть, тогда как «тело» приходит и уходит.
Сознание движется в пространстве, но не вне его.
Я не могу выйти из тела, отделившись от себя, — я есть целое.
Я ЕСТЬ.
Я лишь углубляю своё восприятие этого.
Тело не может влиять на мою Сущность.
Я есть бытие тела, его сущность.
Принадлежа космосу, находясь в средоточии Бытия, вы не испытываете никакой реальной нужды связывать себя с какими-либо ментальными схемами.
Ни одна из них не способна помочь вам достичь чего-либо, так как вы уже Здесь.
То, что нам необходимо, это освободиться от убеждений, преграждающих нам путь к достижению собственной свободы.
Но это достигается иначе.
Мы не нуждаемся в умственных схемах, концепциях или системах.
Они для нас бесполезны.
Находясь ЗДЕСЬ, я могу воспользоваться любой устраивающей меня системой.
Но ментальные, умственные, рассудочные схемы, концепции или системы не способны помочь мне в достижении чего-либо.
Мы должны установить, кто же мы.
Если мы свободные, жаждущие радости, любви и мира существа, способны ли мы достичь всего этого посредством интеллекта?
Никогда!
Интеллект незаменим при обмене информацией, при подготовке трактатов и диссертаций, неоценим при ведении рассуждений или дискуссий.
Но совершенно бессилен в деле внутреннего освобождения.
Дайте ему возможность заниматься тем, для чего он предазначен.
Шаг, который нам предстоит совершить, заключается в переходе от существа рассудочного к существу, наблюдающему за разумом.
Я наблюдаю за мыслями, возникающими и исчезающими во мне, и знаю, что ни одна из них сама по себе не является решением.
Наука, теология и религия используют разум, пытаясь понять и объяснить Бога.
Их взгляд устремлен не туда — это взгляд в землю в попытке установить, как же распускаются цветы.
Они всматриваются в «оформленное», стремясь уяснить, как же оно обрело форму или что сформировало его.
Если я смотрю на кресло, силясь объяснить сознание, вряд ли я достигну многого.
Сидение и ножки ничего не сообщат мне о человеке, их изготовившем.