В это время индейцы, пробравшись поверху, вознамерились с двух сторон напасть на то место, где находился наш капитан; после многих стычек мы еле держались на ногах и потеряли осторожность, полагая, что наш тыл безопасен, так как в том направлении ушел Кристобаль Мальдонадо. Как видно, сам господь наш надоумил капитана отослать последнего, ибо не пошли он его и не окажись тот там, где он находился, наша жизнь подверглась бы, я в этом убежден, еще большему риску.
Как я сказал, у нашего капитана и у всех нас не было [под рукой] оружия, и осторожность настолько покинула нас, что индейцы смогли без помех проникнуть в селение и напасть на нас, не будучи замеченными, а когда мы их заметили, они уже были повсюду среди нас, и четверо из наших товарищей уже лежали тяжело раненные. В то время их увидел один из наших товарищей, имя которого Кристобаль де Агиляр; он кинулся вперед, сражаясь с великой яростью, и поднял тревогу, и капитан услышал его и, безоружный, вышел поглядеть, что приключилось, только и было у него, что шпага в руке, и видя, что дома, в которых расположились наши товарищи, окружены индейцами и, кроме того, на площади их целое войско, в коем было свыше пятисот человек, бросил клич, и тогда вслед за ним выскочили наши товарищи и набросились на противника так бесстрашно, что опрокинули его и нанесли ему большой урон. Но индейцы продолжали, сражаться и, стойко защищаясь, тяжело ранили девятерых из наших людей. После двухчасовой беспрерывной борьбы индейцы были побеждены и рассеяны, а мы очень устали.
В этой битве проявили себя многие из наших товарищей — они прежде не показали себя такими, какими оказались на деле» и мы не ценили их, как должно, и так вышло потому, что все ясно видели опасность, которая нам угрожала; и был такой человек, который с одной лишь дагою (Дага — старинная короткая шпага с широким клинком, обычно употреблялась как дополнительное оружие для левой руки) ворвался в гущу врагов и сражался так, храбро, что мы только диву давались; выбрался он. из боя с пробитой насквозь ляжкою; звали его Блас де Медина.
После того, как все было кончено, капитан послал узнать, что сталось с Кристобалем Мальдонадо и каковы у него дела. Его встретили по пути, когда он со всеми ранеными товарищами шел туда, где был капитан. Один наш дружинник по имени Педро де Ампудия, который был с ним, спустя восемь дней умер от ран. Он был родом из Сьюдад-Родриго. Когда Кристобаль Мальдонадо возвратился в лагерь, капитан велел лечить раненых, которых набралось восемнадцать человек. И хоть никакого другого лечения, кроме знахарства, у нас не было, через пятнадцать дней с божьей помощью все {раненые] выздоровели. Только один человек умер.
Мы были заняты этим, когда капитану доложили, что индейцы возвращаются снова и что они находятся поблизости от нас, в небольшой лоокбине, выжидая [удобного момента] и собираясь с силами. Чтобы выбить их оттуда, капитан велел некоему рыцарю по имени Кристобаль Энрикес отправиться туда с пятнадцатью людьми. Отряд выступил, но едва приблизился к индейцам, как они ранили одного из наших аркебузников в ногу. Таким образом, мы лишились одного аркебузника, ибо отныне уже не могли на него рассчитывать.
После этого упомянутый Кристобаль Энрикес уведомил капитана, как идут дела, и просил прислать ему в помощь людей, ибо индейцев было много и они ежечасно получали подкрепления. Капитан послал приказ и велел Кристобалю Энрикесу, не выказывая своих намерений, постепенно отступить к лагерю, потому что в тот момент нельзя было рисковать жизнью хотя бы одного испанца, тем паче, что ни он [капитан], ни его сподвижники не собирались завоевывать ту страну и даже в мыслях у них этого не было, а хотели лишь, раз уж бог вывел их на эту реку, открыть новую землю, чтобы в свое время или тогда, когда будет на то воля господа, владыки нашего, и императора, быть посланными, чтобы завоевать ее. Поэтому в тот день, когда собрались все люди, капитан сказал им свое слово и напомнил о минувших горестях и ободрил их в предвидении многого, что еще предстоит претерпеть, и обязал их избегать стычек с индейцами из-за опасностей, коими они чреваты, и сказал, что решил он плыть но этой реке вниз, и сразу после этого стали грузить съестные припасы [на суда] (В варианте Овьедо (стр. 554) речь Орельяны приводится полностью: «Я тогда, в тот день, когда все наши собрались, капитан обратился ко всем с краткой речью и в таких выражениях:
Сеньоры, братья, друзья мои и соратники, незыблема вера моя в господа бога нашего и в достославную матерь божию, и ваша вера должна быть столь же крепка, ибо благодаря счастливой судьбе императора-короля, нашего государя, плавание наше всенепременнейше завершится спасением. И дабы случилось так, нам нельзя ни останавливаться, ни задерживаться, но с еще большей настойчивостью следовать своим путем, так как наше желание заключается в том, чтобы служить своему государю. Ведь ныне все мы ясно видим, что именно его благословенной судьбе вверил господь вас и меня самого, дабы подвергнуть всех нас испытанию, а ведь разве вышло бы так, не отправься мы на поиски сих новых земель, не претерпи мы трудов былых, нынешних да тех еще, кои нас дожидаются, потому что покинули мы войско капитана Гонсало Писарро совсем с иными намерениями, с тем, чтобы вскорости к нему возвратиться. Таким образом, всевышний явственно нам указывает, что ему угодно, чтобы мы открыли новую страну и продолжали бы странствие, кое свершаем.
А для благополучного завершения оного надобно беречь и ценить жизнь каждого испанца из нашего отряда. Такова причина, побудившая меня собрать всех людей. Со своей же стороны я вам заявляю, что свое собственное здоровье я не ставлю ни в грош по сравнению со здоровьем последнего (del menor) из тех, кто находится здесь со мною. А посему должно быть так, чтобы все вы меж собой были бы в добром согласии да любви, чтобы любому из вас стало бы понятно, что жизнь каждого из нас зависит от жизни всех остальных и что жизнь всех остальных зависит от жизни каждого в отдельности.
И когда мы пустимся в дальнейший путь, нам нужно будет избегать сражений [с индейцами] и по возможности не браться за оружие — вот как надо нам будет поступать! Когда же обстоятельства принудят нас к иным поступкам, когда нельзя будет избежать войны, пусть каждый делает то, что ему надлежит делать, ибо верую я и доподлинно знаю, что уж что-что, а это вы умеете делать. Мы уповаем на поддержку господа, который не может не видеть наших добрых устремлений, ибо лишь благодаря милосердию оного да служа оному удастся нам исполнить свою службу по отношению к императору, нашему господину, и возвеличить многославным открытием, кое мы свершаем, народ свой и собственные наши особы и дать отчет в том, что мы видели и что будет нам еще дано от сего места и впредь увидеть, до тех пор, пока милостью божьей не спасемся мы, добравшись до какой-нибудь христианской земли, и не сможем поведать о столь новом, столь великом и доселе неслыханном плавании, кое по достоинству запомнится людям времен нынешних и времен грядущих и кое обещает быть таким наивыгоднейшим и наиприбыльнейшим для королевской короны Кастилии, что король наш не оставит нас своими милостями; и наступит час, когда вам воздадут за труды, и имена ваши навсегда останутся в памяти тех. кто живет ныне, и тех, кому еще предстоит на свет народиться, и слава о вас да обо мне будет жить вечно.