Никита опять спустил тетиву. Вторая стрела пролетела над самым ухом бандита. Он схватился за патронташ и вдруг застыл, будто разом избавился ото всех своих страхов: то ли понял наконец, что имеет дело с безоружными, то ли расстрелял уже все заряды…
Впрочем, нет, он не избавился от страха, как убедились путешественники в следующую секунду. Наоборот: похоже, теперь-то он и одурел по-настоящему. Зарядив оба ствола, он не бросился на крик Никиты, откуда прилетела стрела, а с искаженным ненавистью лицом, позабыв о продуктах, ринулся в сторону Петьки.
Петька едва успел отшагнуть за соседнее дерево.
Проня пролетел мимо него, ломая кусты.
Петька размахнулся изо всей силы и бросил в его спину дротик. (Жаль, дядька Николай Павлович не заострил наконечник как следует…)
Проня вскрикнул от ярости и на полуобороте выпалил из одного ствола.
Как ни вовремя укрывался Петька за деревьями, утром он все же найдет две застрявшие в его ватнике дробинки.
Проня не остановился.
Натыкаясь на деревья и проклиная кого-то, Проня бежал дальше.
Петька выскочил на отвоеванную поляну.
— Не затушил, фашист… — деловито заметил Никита, поливая костер водой из Прониной фляжки.
— Вы гасите, а я за ним! Буду кричать! — предупредил Петька, снова ныряя в темноту леса.
Никита и Владька попробовали гасить костер водкой, но от этого он разгорелся еще ярче.
Притоптали его ногами.
Владьке не терпелось в погоню.
Никита разъяснил ему, что огонь, когда он враг, — это тот же Проня: зверя губит, человека губит, хлеба горят. Надо, чтобы огонь был другом, а не врагом.
Петьку нагнали минут через двадцать. Нагнали без труда, так как он не переставал «квакать», ступая почти нога в ногу с Проней.
А Проня уже не мог бежать в кромешной темноте.
Пробирался на ощупь. И косматая его голова белела между кустами.
Когда Никита и Владька догнали Петьку, он перестал «квакать».
Преследовать ломившегося напропалую бандита было нетрудно. Опять решили затаиться: ведь Прониных зарядов они не считали… И стало даже чуточку стыдно друг перед другом за ребячество около поляны. Хорошо, все обошлось, а если бы хоть одна дробинка достигла цели?…
Посерьезнели.
Дротик свой Петька подобрал. Уже дважды он бросал его в Проню, а все без толку. Что это за оружие? Впрочем, у Петьки даже мысли не было, что он может поразить бандита своим дротиком. Проню арестуют. Их дело не позволить ему уйти далеко.
Услышали, как хлюпает под ногами Прони болотная жижа. Взяли чуть левее. И тут Никите пришла в голову (или выскочила из его головы) очередная идея.
Мгновенно привели ее в исполнение.
Спрятавшись на всякий случай за ближайшей пихтой, Никита завопил страшно, на весь лес, Петька отозвался ему точно таким же испуганным воплем, а Владька, опустив обе ноги в воду, забултыхал ими что было сил. Потом увлекся, засунул в воду всю голову и оглушительно забулькал. Вопль стих. Слышалось одно булькание. Потом опять всплеск. Еще один протяжный, захлебнувшийся крик. Всплеск… И на тайгу упало безмолвие.
Когда они бесшумно обогнули болото, Проня стоял на берегу и жадно вглядывался назад.
Дальнейшее путешественники поняли не сразу.
Проня кинулся в воду, пересек болото в обратном направлении, пробежал по берегу взад-вперед. Опустился на колени, обшаривая каждый кустик…
Лишь когда забрезжил на востоке рассвет, он отчаялся. С ружьем, поднятым над головой, опять перебрел болото и опять пошел напролом через тайгу.
Конец Прони
К рассвету Проня уже не шел, а тащился, медленно, тяжело волоча ноги. Но иногда вздрагивал и, подгоняемый страхом, ускорял шаг.
Взошло солнце, поднялось над тайгой, а Проня все углублялся и углублялся в тайгу, на юг.
Сил у него давно не было. Путешественники видели, как сорвал он шляпку боровика и попробовал жевать на ходу. Сплюнул. Но мимоходом подобрал еще несколько грибов и сунул их за пазуху.
Путешественники вынуждены были остановиться, когда лес вдруг расступился перед ними. Проня вышел на широкую светлую поляну в голубых и желтых цветах. На середине огляделся. Сумасшедшие глаза его горели злобой и страхом: бандит верил и не верил, что ушел от погони. Долго всматривался в тайгу, ничего подозрительного не заметил. Быстро собрал валежник для костра, разжег его рядом со старым березовым пнем, на длинной хворостине подвесил над огнем грибы и сел на пенек, положив двустволку рядом с собой.