Флотилия просто адмирала состояла из девяти двухмачтовых бригантин и одного фабричного парусника, парус на котором предусмотрительный Владька спустил (чтобы площадь попадания стала меньше). На черных флагах адмирала белели аккуратные черепа и скрещенные кости. При взгляде на них Никита и Петька невольно припомнили землянку. На бортах каждой из бригантин красовались чернильные надписи: «Патагония», «Эсмеральда», «Сан-Луи», «Тиберда» и т. д. Флагманский парусник именовался «Корсаром».
Зачинатели сражения почувствовали некоторую досаду оттого, что не они, а противник догадался дать названия кораблям, но раскаиваться было некогда.
Флотилии были установлены в метре от берега, друг против друга, бортами к зрителям и соперникам.
Отмерили пять шагов по скалистому берегу, вытащили рогатки.
Бой предстоял жестокий. Тем более, что зрителей явилось много. Пришла Светка, пришел Колька тетки Татьянин, пришла кучерявая Кравченко и даже недавний именинник, Владькин брат, — Димка.
Первые десять или двадцать минут зрители сидели рядом, безучастные. А потом кучерявая Кравченко и Димка-от-горшка-два-вершка стали подтаскивать голыши Владьке с Мишкой, а Колька тетки Татьянин — Петьке с Никитой; одна только желтоволосая Светка до конца просидела на камне между противниками, ойкая при каждом попадании с одной и с другой стороны.
Петька не глядел на зрителей. Он до отказа растянул рогатку и по команде «начали» нанес первый серьезный удар противнику. Будто срезанная, отлетела в сторону мачта ближайшей к нему бригантины. Но черный флаг остался, и бригантина считалась по-прежнему боеспособной. Выстрел Никиты оказался более удачным. Его голыш отхватил нос у «Эсмеральды», и вскоре она заболталась вверх дном. Эти первые минуты боя были вообще результативными. Солнце, недавно еще спокойно глядевшее из омута, расплескалось под многочисленными взбулькиваниями голышей и засверкало, заискрилось на всплескдх.
Рогатки у всех были примерно одинаковые, но тренирован в стрельбе Владька был явно хуже белоглинцев, так что скоро на волнах при восьми кораблях адмирал-генералиссимуса осталось только четыре представителя флотилии просто адмирала: «Корсар», «Патагония», «Сан-Луи» и «Тиберда».
Флотилии к этому времени перемешались.
— Спокойнее… — негромко предупредил Петька. Но Никита и не собирался волноваться. Под ударом очередного Никитиного голыша «Тиберда» коснулась волны мачтой, и пиратский флаг ее больше не появлялся на поверхности.
Петька прицелился и ударил в корму «Патагонии». Шхуна была выброшена из общего скопления кораблей к противоположному берегу и, прижатая к ровному валуну, представляла собой отличную цель. Друзья опустили рогатки почти одновременно…
Треснув, «Патагония» раскололась сразу на три части.
— Ура-а! — крикнул Колька тетки Татьянин. Петька не обратил на это внимания. Его уже начинал тревожить «Корсар», несколько минут безрезультатно обстреливаемый Никитой. «Корсар» почти касался мачтой воды — и опять возвращался в нормальное положение, при особо удачном попадании он даже взлетал над поверхностью, но итогом обстрела была, может быть, единственная чуть заметная трещинка возле открытого люка.
Петька и сам уже несколько раз попадал в него — результат оставался тем же.
На растерянных первое время физиономиях Мишки и Владьки появилась зловещая уверенность в себе.
Теперь даже Кольке тетки Татьянину стало ясно, что исход баталии решает «Корсар», а не все «тиберды» и «патагонии», вместе взятые.
— Бей в трюм… — подсказал Никита.
Петька кивнул: понял. Но сколько же голышей надо запустить через люк в трюм «Корсара», чтобы тот не выдержал и затонул?
Среди обломков погибших флотилий гордо реяли всего лишь пять синих флагов. Но едва Петька успел отметить это, как их осталось четыре.
— Погибают, а не сдаются! — удивленно воскликнул Мишка.
— Кому что нравится, — ответил ему Владька, и его голыш отколол примерно с палец от коряного борта одной из шхун.
Поднялся ветер. В омуте образовалось круговое течение вдоль берегов, и по этому кругу, примерно в полуметре от противника, — ни быстрей, ни медленней — двигался гордый «Корсар». Четыре шхуны адмирал-генералиссимуса как бы не решались приблизиться к нему и лишь, сохраняя дистанцию, плыли следом.
Петька искал выход.
Разделаться с «Корсаром» у противоположного берега нечего было и думать. Течение прижимало его к валунам лишь на мгновение: легкий «Корсар» отталкивался от камней, и между ним и берегом всегда оставалась спасительная полоска воды. У ближнего берега в результате беспорядочного обстрела удалось оставить в трюме «Корсара» еще два голыша. Но и только. А Мишка и Владька тем временем раскололи на куски еще одну шхуну.
Петька одним взглядом поманил к себе Кольку тетки Татьянина.
— Дуй к дядьке косому Андрею! — зловеще шепнул он. — Тащи подшипник! Скажи: наших бьют!..
Колька судорожно кивнул, потом с видом опытного разведчика сделал кривую восьмерку близ кустов, будто в поисках места по своей надобности, и скрылся в кустах.
«Корсар», медленно завершив седьмой или десятый круг, опять приближался к противоположному берегу.
— Не бить! — приказал Петька.
Никита слышал его разговор с Колькой и понял: надо не задерживать «Корсара» у противоположного берега, надо, чтобы к возвращению Кольки тетки Татьянина «Корсар» успел бы тоже возвратиться. Это будет, возможно, последний шанс на победу… Очень слабый шанс.
Никита спустил рогатку, и камень его взбурлил воду где-то в полуметре за кормой «Корсара».
Петькин голыш проделал то же самое прямо по носу пирата.
Команда адмирала начала забавляться боем. «Это хорошо…» «Возьми чуть левее…» «Попробуй в мачту…»
Адмирал-генералиссимус со стиснутыми зубами продолжал буравить воду.
«Корсар» наконец приблизился настолько, что можно было целиться в его трюм. Но теперь только два синих флага возвышались прямо над водой, третий уже постыдно кланялся ей.
Светка глядела уже не на омут, а на противников. На воде все было кончено, а на берегу, возможно, и нет.
Вынырнул из кустов до белизны раскаленный от бега Колька и, задыхаясь, с лицом, перекошенным гримасой таинственности, шепнул:
— Дядька косой Андрей сказал: хва!..
Петька зажал в кулаке два горячих от Колькиной руки шарика.
Как выяснилось позже, дядька косой Андрей сказал:
— Если погибает хороший солдат, ему одного патрона — за глаза, а погибает плохой, так и десять его не спасут.
Петька вложил шарик точно посредине кожицы и оттягивал ее медленно, все время целясь, — целясь в самую середину «Корсара» — туда, где мишенью зиял открытый люк…
Качнув «Корсара», шарик врезался в воду у самого его борта.
Петька, уже не раздумывая, перезарядил рогатку.
— Дай мне, — сказал Никита.
И Петька дрогнул на секунду. Может, он и отдал бы Никите этот шарик, — Никита в таких делах более спокоен. Но уж если быть виноватым, так быть виноватым до конца…
Петька вскинул рогатку, яростно оттянул ее и спустил, будто не целясь.
«Корсар» на какое-то мгновение чуть присел на воде, потом, движимый невидимым потоком, рванулся к середине омута и замер как ни в чем не бывало метрах в двух с половиной от берега…
И все разом уставились на «Корсара», и все разом опустили рогатки.
Это длилось какие-то секунды. Но миг секунд было достаточно, чтобы рухнули последние надежды адмирал-генералиссимуса. И неожиданно «Корсар» дрогнул. Это уловили все.
Петька неслышно выдохнул. Выдохнул, еще не понимая, отчего дрогнул «Корсар», но догадываясь, что дрогнул он неспроста.
А «Корсар» уже кренился на правый борт. Сначала едва заметно, потом быстрей, потом он в один миг чиркнул по воде мачтой. И когда он перевернулся вверх своим красным фабричным днищем, все увидели пробоину.