— Ты когда будешь лезть, если верх пещеры где, ну, вот так… — Никита показал рукой от земли примерно на сорок сантиметров, — не лезь дальше, потому что — не выбраться.
В Змеином лабиринте
Спустить веревку ко второй пещере откуда-нибудь сверху не было никакой возможности. Отвесная скала начиналась высоко, почти от самой вершины горы. Добираться до входа в пещеру надо было по едва заметным выступам в скале.
Петька оставил ватник, ботинки, кепку и, перекинув через плечо собранную кольцами веревку, зацепился обеими руками за первую расщелинку.
Никита сел, наблюдая за ним.
Петька ухмыльнулся, подмигнул на прощание. Но больше уж не видел ничего, кроме очередной выемки в камне.
Прижавшись грудью к скале, он сантиметр за сантиметром поднимался все выше и, двигаясь наискосок, все ближе ко входу. Никита знал, что если адмирал-генералиссимусу придется повернуть назад — назад можно только упасть, потому что перед собой он видит, а сзади — нет: они уже лазали так на водопаде… И когда Петька замер перед последним решительным броском, Никита замер тоже. Надо прыгать…
Отгрохал по площадке вылетевший из-под Петькиных ног камень. А сияющая Петькина физиономия появилась над обрывом.
— Тут высоко! — сказал Петька. И снова исчез. Из пещеры выпал и, покачиваясь из стороны в сторону, заскользил вниз конец веревки.
Никита привязал к нему мешки. Потом отправил наверх фонарь, луки, дротик. Потом всю одежду.
Потом обвязал тем же концом веревки себя. Петька сел в пещере, опершись о каменистый выступ, и, согнувшись пополам, стал глядеть наружу, чтобы выбирать веревку по мере того, как будет подниматься Никита, и чтобы ненароком не сдернуть его с очередного уступа.
Страховка эта была весьма сомнительной. Если бы Никита сорвался и если бы Петька даже удержал его, он как маятник закачался бы из стороны в сторону, грохаясь о камни то лбом, то затылком… Но веревка все же успокаивала, и Никита взобрался быстрей Петьки.
Из глубины пещеры тянуло холодом. Оделись, зажгли фонарь. И первое ответвление справа обнаружили через несколько шагов… Под землей существовали свои реки, свои ручьи. И в глиняную реку, по которой они шли, впадал справа широкий глиняный ручей.
Сомнений почти не оставалось: путешественники находились в Черной, или, по-деревенски, Змеиной, пещере.
— Первый… — одними губами произнес Никита. Не пригибаясь и держа фонарь над головой, пошли дальше. Петька зачем-то сжимал в руке дротик. Все же отсюда, по преданиям, вылетал змей — может, какой-нибудь древний ящер… И только он подумал об этом, впереди ухнуло. Петька взмахнул дротиком. И с оглушительным шумом, будто черная молния, над их головами пронеслось что-то живое, зеленоглазое. Пригнувшись, друзья проводили это «что-то» на выход.
К счастью, Никита в растерянности не опустил фонарь, и, сколь ни громадным показалось обоим пролетевшее мимо существо, Никита громко выдохнул:
— Орел!
И опять, как у костра, оба похохотали немного. Валентина Сергеевна говорила, что орлы встречаются на Урале, а все не верилось. Вот он, пожалуйста. Успокоились, наверстывая время, пошли быстрее.
— Второй… — уже не останавливаясь, отсчитал Никита.
Ручей слева оставили без внимания.
— Третий… — Путешественники остановились. Помедлили в молчании.
Петька взял у Никиты фонарь и, как уговаривались, шагнул в боковой ход первым.
А основная пещера неведомо куда тянулась дальше.
По «ручью» идти рядом нельзя было. Шли друг за другом, все внимание приковав к левой стенке.
Заметили справа уже три щели, а слева все ничего не было. Сколько времени могло бы понадобиться, если бы изучить все эти хитросплетения природы? Настоящий лабиринт…
Ни звука, ни шороха впереди. Наконец, делая два быстрых шага вперед, Петька воскликнул:
— Есть! — И показал Никите на узкую щель влево, словно Никита не видел ее сам.
Опять постояли, отдышались немного… Дальше глиняный ручей поднимался немножко вверх, как бы в гору.
— Кислорода вроде не хватает? — спросил Петька. Никита кивнул. Показал на фонарь. Петька прибавил фитиль.
Двинулись дальше.
И уже без слов, молча остановились перед вторым поворотом налево. С удивлением заметили лужицу. Все правильно. Страница двести восемьдесят третья исчерпала себя: «второй поворот налево, через родник». Он бил, вернее, пузырился откуда-то снизу, из-под земли, и неведомо куда исчезал. Никита попробовал воду на вкус. Сплюнул.
— Горькая…
Петька тоже попробовал. Тоже сплюнул. Перед ними крошечными пузырьками шелестела еще одна загадка природы. Может быть, Валентина Сергеевна скажет, откуда берется и куда исчезает эта горькая вода.
Никита надорвал подкладку телогрейки, извлек сложенную в комочек копию схемы, что была нарисована на странице сто шестидесятой, развернул ее. Если предположение их правильно, если схема продолжает указание страницы двести восемьдесят третьей, они находились теперь здесь:
Петька отдал Никите дротик, взял себе схему.
Пришлось наклониться, чтобы войти в новый коридор, переступив горькую лужицу.
Медленно, шаг за шагом, оглядывая стены, двинулись вперед.
Отметили щель слева, справа, опять слева…
Решительно свернули в новый правильный коридорчик.
Снова был узенький глиняный ручеек слева… Петька проглотил слюну. Они теперь были уже где-то рядом с целью.
Темнота окружала их за пятном неуверенного света «молнии». И вдруг погасни фонарь или вырони Петька схему — им бы не найти дорогу обратно. Разве что Никита восстановит маршрут по памяти…
Полезли на четвереньках.
Коридорчик этот был изогнутым почти точно по схеме: он все время забирал то в одну, то в другую сторону…
Петька ждал нового коридора влево, как на чертеже, но едва не упал в глиняную яму. Поднял голову и увидел над собой уходящую вверх пустоту.
Никита тоже поднял голову.
Сели, приоткрыв рты и глядя то друг на друга, то дальше по коридорчику, то вверх, на узкий колодец, ведущий неведомо куда, то на яму под ними.
— Водопад, — подытожил свои наблюдения Никита.
Да, если поверить, что весь этот подземный лабиринт создали грунтовые воды или какие-то другие доисторические, рожденные недрами земли жидкости, то здесь было что-то вроде водопада, который со временем выдолбил в камне круглую глубокую яму, впоследствии наполовину заполненную глиной.
Петька отдал Никите схему, сам сползал метров на тридцать вперед, никаких новых коридоров не обнаружил. Никита еще раз вгляделся в крутой левый поворот на схеме, еще раз глянул вверх, сказал:
— Лезем.
Тайник француза Мусю
Петька посветил в ствол шахты. Неизвестно, что ждало их выше, но у начала ствола было достаточно каменистых уступов, чтобы опираться о них во время подъема.
— Лезу, — сказал Петька.
— Я тоже, — не захотел отставать Никита. Петька сунул за пояс штык, перекинул через плечо веревку.
Мешки, луки, стрелы и дротик решили оставить внизу.
Путешественники находились где-то в самом центре горы. И достаточно было чуточку подсесть породе над одним из подземных коридоров — они остались бы в центре горы навсегда. Но думать об этом было некогда.
Петька скрылся в черной дыре ствола. Фонарь в его руке едва виднелся. Никита зажег свечу и полез следом. — Ровный ствол нигде не сужался, не расширялся. Путешественники тщательно проглядывали стены и взбирались уже так долго, что казалось, мешки их остались где-то в бездонной пропасти… Петька расцарапал руку, оберегая фонарь от ударов о камень. Никита ожег ладонь.
Обоим думалось уже, что шахте не будет конца, когда Никита услышал невнятый, но радостный Петькин возглас, и пятно фонаря над головой Никиты исчезло.