Калли была рада, что лето она проведет в обществе Примми. Она обрела свою лучшую подружку в ту самую минуту, как переступила порог школы Святой Маргариты и увидела испуганно жмущуюся в толпе девочку, такую же потерянную, как и она сама. Ее сразу же потянуло к Примми, и очень скоро они стали неразлейвода: девочек даже поселили в одну комнату. Обеих отличало немногословие, обе предпочитали больше слушать, чем говорить, обе были изобретательны.
Конечно, имя Примроуз, что буквально означает «примула», не очень-то шло ее рыжеволосой подружке. Калли никогда в жизни не видела такой огненно-красной шевелюры, как у Примми. А стоило той искупаться в море, и волосы тотчас же завивались в сотни мелких спиралек, таких упругих, что их невозможно было расчесать и заплести в косы. А потому для Примми сделали исключение из правила и позволили сделать короткую стрижку. Новая прическа очень ей шла: вьющиеся волосы образовали над головкой девочки настоящий золотистый ореол. Зеленоглазая, веснушчатая Примми была не очень сильна в спорте, зато по части математики и прочих точных наук числилась среди лучших. Она училась легко, казалось, совсем не прикладывая усилий и впитывая в себя знания, словно губка. А вот Калли приходилось не только внимательно слушать на уроках, но еще и конспектировать, а потом зубрить, зубрить и еще раз зубрить. Что не спасало, и почти по всем дисциплинам она тащилась в хвосте. Исключение составляли лишь языки. Немецкий и французский она знала в совершенстве.
Примми слушала подругу рассеянно. Она разглядывала толстый альбом в переплете из красной кожи, куда тетя Фиби когда-то вклеивала старые театральные программки, сценические фотографии и открытки, относящиеся к тем далеким временам, когда она еще только-только начинала свою сценическую карьеру на подмостках варьете.
– Ну разве она не красавица? – усмехнулась Примми. – Нет, твоя тетя и сегодня выглядит сногсшибательно. Но на этих фотографиях… Настоящая кинозвезда! И эти живописные шляпы…
– А мне они кажутся безобразными. Такое уродство! Особенно вот эта! Колесо колесом! Ты только представь себе, каково сегодня пройтись по улице в такой шляпе! Ужас! Старая мода всегда немного смешна, правда?
Калли нравилось, как одеваются современные женщины, особенно в столице. Узкие облегающие юбки, небольшие аккуратные шляпки колпачком. И все же лучшей одеждой в мире она по-прежнему считала килт и вязаный свитер.
– И те фотографии, на которых твоя тетя заснята в военной форме, мне тоже нравятся. – Примми перевернула очередную страницу. – Вот эта, например. – На фото Фиби была запечатлена в палате военного госпиталя. – Она ведь служила во Франции, да?
– Да нет! Она выезжала на фронт в составе концертных бригад. Это твоя мама работала в военном госпитале.
Калли знала, что Бетти Макалистер в годы войны проявила настоящий героизм. Горными тропами она перебралась из Греции в Сербию, чтобы помогать раненым бойцам сербской армии.
– Мама говорит, что умение веселить и развлекать людей не менее важно, чем воспитывать. И то и другое делает их лучше, – возразила Примми. Она всегда и во всем старалась видеть только хорошее. И ей не очень нравилось то осуждение, которое вольно или невольно сквозило в словах Калли. Вечно она придирается к Фиби!
Примми перевернула последнюю страницу и увидела пухлую пачку разрозненных фотографий, открыток и писем. Они выскользнули из альбома и веером рассыпались по столу. Она взяла одну из открыток. – «Мистер Гарри Бордман», – было написано на обороте. – Кто такой? Любопытно! Открытка не отправлена. Марка чистая.
– Наверное, это – отец Фиби… мой дедушка, – ответила Калли равнодушно. Охота же Примми копаться в этом старье, подумала она, глянув на подругу.
– Я и не знала, что он из Лидса. Он еще жив?
– Давно умер. Как и мои родители. Я их никогда не видела.
Бордманы действительно прошли по ее жизни стороной. Она никогда не получала от родственников тети ни поздравительных открыток, ни подарков к Рождеству. Если честно, то Калли даже забыла о том, что у нее когда-то был дед. И вот впервые она задумалась над тем, что у тети Фиби тоже, оказывается, был отец.
– А ты хорошо знаешь Лидс? – неожиданно в ней проснулся интерес.
– Немного знаю. Мы всегда проезжаем Лидс, когда возвращаемся к себе домой. У тебя там есть родственники?
– Кажется, мой родной дядя все еще живет в Лидсе.
– Можем попытаться отыскать его. Мы ведь живем совсем рядом с Лидсом.
– Не уверена, что мне этого хочется. По-моему, тетя намеренно порвала отношения с родней много лет тому назад. Во всяком случае, я ни разу не слышала, чтобы при мне она завела речь о брате.