— Я тоже, — пообещал Кеслер.
— И я, — согласился Декс.
— Мне три! — подмигнула Ро, когда она добавила, — И я с радостью ударю тебя, чтобы отвлечь от всего этого.
— И да, мы понимаем, есть еще небольшой риск, — признался Кеслер, — но… это для нас вполне нормально.
— Да, мой отец всегда заставляет нас тестировать его эликсиры для «Хлебни и Рыгни», — объяснил Декс. — Однажды он заставил все мои волосы выпасть и дал тройняшкам взрывной пук. И моя мама застряла с кроваво-красными зубами на неделю.
— Ооооо, я могла бы попробовать, что кровавые зубы! — вмешалась Ро, поджав красные губы.
— И не будем забывать, что Декс несколько раз чуть не убил меня током, — заметил Кеслер, — не говоря уже о дыре в крыше.
Декс пожал плечами.
— Такое случается.
— Вот видишь? Здесь нет ничего необычного, — добавил Кеслер. — Не надо так волноваться.
Киф снова покачал головой.
Он определенно мог сказать по эмоциям каждого, что никто из них не был ни в малейшей степени обеспокоен этим планом, который они придумали. Но это не означало, что это не была супер-плохая идея.
— СМОТРИТЕ, КАК ОН НАПУГАН, — крикнул один из тройняшек, когда паническое бегство приблизилось.
— ДА, КТО ЖЕ ЗНАЛ, ЧТО ВЕЛИКИЙ КИФ СЕНСЕН ТАКОЙ ЗАНУДА!
— ОН ВОВСЕ НЕ ЗАНУДА! ОН ТАКОЙ МИЛЫЙ!
— ФУ-У-У, БЕКС ЛЮБИТ КИФА!
— НУ И ЧТО С ТОГО, ЧТО ДА?
Киф никогда еще не испытывал такого облегчения от того, что ему не пришлось отвечать.
Особенно когда Рекс и Лекс начали издавать очень громкие звуки поцелуев и скандировать:
— БЕКС ХОЧЕТ ПОЦЕЛОВАТЬ ЕГО!
Декс фыркнул-засмеялся.
— Добро пожаловать в мою жизнь. Постарайся не завидовать.
Киф усмехнулся шутке. Но честно?
Когда он посмотрел на морщинистую улыбку на лице Кеслера и на то, как он положил руку на плечо Декса, Киф почувствовал зависть.
Он бы гораздо лучше вписался в шумную, хаотичную семью. Вместо этого он застрял с…
Его мысли были прерваны, когда тройняшки подбежали, ударив его таким сильным взрывом возбуждения, самодовольства и чистой энергии, что Киф почувствовал, как его глаза начали стекленеть.
— Ладно, давайте начнем, — сказал всем Кеслер. — Затычки в уши!
— Помни, это лучший способ найти что-то, что поможет тебе справиться с этим. Все будет хорошо, — пообещал Элвин, прежде чем засунуть две блестящие капли в уши.
Декс и Кеслер сделали то же самое.
Ро вздохнула и тоже запихнула свои.
— Даже твои затычки для ушей блестят. У вас, эльфов, серьезные проблемы.
Кеслер хлопнул в ладоши.
— Все в порядке. Мы начнем с зеленого и пойдем оттуда. Вы, ребята, помните, что нужно делать, верно? — спросил он у тройняшек.
— АГА, — хором воскликнули они, и все трое бросились на Кифа, размахивая руками, как какой-то мутировавший кракен.
Киф вздрогнул, когда Бекс схватил его за руку, а оба мальчика схватили его за плечи… но это было не только от эмоциональной бомбардировки.
Одна из рук мальчика была словно лед, обжигающий кожу. Хватка Бекса была странно мягкой. И прикосновение третьего мальчика было… Киф даже не знал, как это описать.
В нем было что-то пустое.
Или, может быть, «полое» было более подходящим словом.
Киф знал только, что ему это не нравится.
Он попытался вывернуться, но тройняшки вцепились в него крепче, чем якул, пирующий на тираннозавре. И чем больше он сопротивлялся, тем больше они визжали и били его с большим количеством эмоций и крепче сжимали свои тревожные захваты.
Он хотел, чтобы это прекратилось.
Нужно было это прекратить.
И в тот момент, когда он подумал об этом, слово начало гореть у него в горле.
— Выпей это! — приказал кто-то, и Киф почувствовал, как к его губам прижался пузырек.
Он поперхнулся горькой жидкостью, кашляя и хрипя.
— Так лучше? — спросил голос.
Киф покачал головой.
Во всяком случае, невысказанная команда, казалось, горела еще жарче.
Он сжал челюсти и крепче сжал губы, втягивая воздух через нос.
— Ладно, как насчет этого?
Киф приоткрыл рот, чтобы проглотить что-то вязкое и сладкое, отчего ему показалось, что на него наступил мастодонт.
Команда превратилась в огонь в его горле, становясь все горячее и горячее.
Это должно было прекратиться.
Кто-нибудь, пожалуйста, остановите это.
Он стиснул зубы, сдерживая мольбу.
Но в его мозгу все еще грохотало это слово.