— Киф?
Тогда Киф был готов пробить в стене дыру в форме Кифа.
Вместо этого он расправил плечи и заставил себя повернуться лицом к приемному отцу Софи, который выглядел…
Экстра желающим совершить убийство.
— Что ты делаешь в моем доме — в комнате моей дочери — без разрешения? — требовательно спросил Грэйди, и стало ясно, что разговор не пойдет.
Киф не мог рисковать своим голосом, поэтому он пожал плечами и указал на клетку Игги, размахивая руками, как будто та-да-причудливые новые цвета импа!
— Верно, я слышал, что ты сейчас молчишь, — глаза Грэйди сосредоточились на запечатанном конверте, на котором было написано имя Софи. — Так вот для чего это письмо? Пытаешься поддерживать связь?
Кивнуть было бы проще.
Грэйди, вероятно, оставил бы эту тему.
Но Киф почему-то покачал головой.
Грэйди вздохнул.
— Ага. Этого я и боялся. И я думаю, что не хочу знать, что ты там написал.
На этот раз Киф определенно кивнул.
Грэйди сжал челюсти… и его зубы издали болезненный скрежет, когда он посмотрел на Кифа, сосредоточившись на рюкзаке.
— Куда-то собираешься?
Киф снова кивнул.
— И как долго?
Киф пожал плечами.
Сколько бы времени ни потребовалось, чтобы все это закончилось.
На этот раз вздох Грэйди больше походил на рычание.
— Ты уже пытался это сделать, помнишь? И это была полная катастрофа! Так почему бы тебе не сделать всем одолжение и не порвать это письмо, не пойти домой и не делать того, что ты планируешь? Мы скажем, что ты приходил сюда, чтобы изменить цвет Игги, и все. Идет?
Он протянул Кифу руку для рукопожатия, и Кифу очень захотелось пожать ее.
Но он отступил на шаг, пытаясь придумать какую-нибудь комбинацию жестов, которая объяснила бы, почему этот план сильно отличается от предыдущего.
— Смотри, — сказал Грэйди, подходя ближе и хватая Кифа за плечи. — Я уверен, ты думаешь, что поступаешь правильно, но это не так. Сейчас не время убегать и делать что-то безрассудное.
— Я знаю, — прошептал Киф, решив рискнуть и произнести эти два крошечных слова.
Он хотел сказать гораздо больше, но чувствовал, как бурлят эмоции Грэйди — жгучий гнев и горькое разочарование — и не доверял своему голосу.
Грэйди покачал головой и опустил руки.
— Ты не понимаешь, Киф. Все вот-вот станет по-настоящему грязным. Сегодня Софи сожгла склад Невидимок.
Брови Кифа взлетели так высоко, что казалось, будто они растягивают его лицо.
— Да, — тихо сказал Грэйди. — Очевидно, без тебя у нее будет еще больше неприятностей. Кто знает?
Губы Кифа растянулись в улыбке, хотя на самом деле это было совсем не смешно.
Он закрыл глаза, сделал несколько успокаивающих вдохов, прежде чем задать один быстрый вопрос.
— С ней все в порядке?
Грэйди подошел к кровати и опустился на край, выглядя более измученным, чем Киф когда-либо видел его, когда он добавил:
— Я уверен, что не займет много времени, прежде чем Невидимок отомстят. И у меня ужасное предчувствие, что это будет их самая жестокая атака. Сандор работает над новыми стратегиями безопасности, но мы оба знаем, как упряма Софи в таких вещах. И… честно говоря… как бы я не понимал вашу дружбу… она иногда слушает тебя. И плогается на тебя. И… думаю, ты ей понадобишься для следующей части.
Киф не был уверен, что это правда.
Но Грэйди, должно быть, был в отчаянии, раз говорил ему это.
На самом деле, он чувствовал беспокойство Грэйди, нависшее над ними, как тяжелые грозовые тучи.
Ему захотелось разорвать это письмо в клочья, побежать к Элвину и сказать Ро: «Я просто пошутил. Не сердись».
Но на этот раз он был прав.
Он чувствовал это.
— Мне действительно пора, — прошептал он.
Грэйди закрыл глаза.
— Я не собираюсь притворяться, будто знаю, через что ты проходишь, — сказал он Кифу. — Но… я знаю, каково это — обладать пугающей силой. И я уважаю, как упорно ты борешься за контроль. Тебе просто нужно верить в себя. Ты поймешь это со временем, тренировкой и практикой…
Киф схватил Грэйди за руку, подождал, пока тот посмотрит на него, и покачал головой.
— Я должен идти, — сказал он, рискнув сделать это чуть-чуть подчеркнуто. — Мне очень жаль. Я бы хотел…
Было так много способов закончить эту фразу… так много надежд и мечтаний, страхов и разочарований.
Но он держал их все при себе.
Ни один из них больше не был вариантом.
У него оставался только один выбор.
И он должен был это сделать.
Неважно, чего это будет ему стоить.