— Мэри!
Это было сказано совсем тихо, но девушка услышала.
— Ральф! — вскрикнула она. — Где вы? Почему вы прячетесь? Или не хотите меня видеть?
— Я здесь, Мэри, — еще тише отозвался Ральф.
Девушка обернулась. Нервы Бэби напряглись до предела. Какой-то комок подкатил к горлу. Несколько секунд прошло в молчании, потом на палубу посыпались красные цветы, и Мэри с приглушенным криком: «Мама! Я не могу! Я не хочу… нет!» — бросилась вниз по трапу.
На спардеке, там, где стояли раненые, стало так тихо, что капитан слышал, как стучат каблучки Мэри по деревянной сходне. Хлопнула дверца машины…
Ральф, прижавшись лицом к стеклу пассажирской веранды, плакал, вздрагивая всем телом.
Бэби хотел подойти к нему, утешить, сказать что-нибудь теплое, но он не нашел слов.
— …Отлично, Бэби. Поскольку вы стали совсем «корейским» капитаном, мы еще раз направляем «Метеор» в Пусон. Но уже с военным грузом, — говорил, улыбаясь, мистер Нортон сидевшему в кресле Лейну.
Бэби молчал. Его раздражала ироническая улыбка и холодные глаза управляющего. В его сознании снова всплыла картина — вздрагивающие плечи Ральфа и стремительно убегающая женская фигурка.
— Ну что? Вы недовольны?
— Нет, очень доволен, но в Пусон я больше не пойду, — твердо сказал капитан и встал.
— То есть как это не пойдете? Вы с ума сошли, Лейн! Почему?
— Потому, мистер Нортон, что я против войны в Корее. Против войны вообще. Где угодно и с кем угодно. Людям нужен мир. А если кто-нибудь хочет зарабатывать деньги, так пусть он торгует автомобилями и маслом, а не людьми и пушками.
И Лейн, по привычке улыбнувшись, вышел из кабинета.
АННУШКА
Никто не заметил, как она пришла на судно. Вахтенный был занят на передней палубе. Она остановилась у люка № 3, наблюдая за погрузкой ящиков в трюм.
Только проходивший мимо судовой плотник Ремель остановился и сдвинул кепку на затылок. Он положил на люк инструмент, который держал в руках, подошел к ней и тихонько тронул за рукав. Лицо его, выщербленное ветрами, всё в мелких морщинках, расплылось в улыбке. Маленькие, водянистые глаза смотрели ласково:
— Анна Петровна, ты какими судьбами к нам?
Она повернулась и вскрикнула от удивления:
— Петр Августович! Вот встреча. Рада тебя видеть. Ты на этом судне? Хорошо. Значит, еще поплаваем вместе.
— А вы что, принимать «Дон» будете? — сразу переходя на «вы», спросил плотник, пожимая протянутую в белой перчатке руку Анны Петровны.
— Буду принимать, Петр Августович.
— Вот это порядок. Снова вместе. А помните, как последний рейс из Америки шли? Давало нам правильно. Век не забуду. Но вы молодцом были тогда, Анна Петровна. Молодцом! Ну, я пойду. Увидимся еще, — улыбаясь, проговорил Ремель и, забрав инструмент, пошел к себе в плотницкую.
Они были старыми друзьями — капитан дальнего плавания Анна Петровна Воронцова и судовой плотник Ремель. Несколько лет проплавал старик под командованием Анны Петровны.
Анну Петровну Воронцову знали на всех морях. Она была одной из немногих женщин, достигших капитанского звания и самостоятельно водивших корабли.
Ее любила команда. Она справедливо относилась к подчиненным, и люди это чувствовали. Никто не слыхал, как «выходит из себя» и кричит Анна Петровна. Она была требовательна, уравновешенна, спокойна. Прекрасные морские качества! Умела Воронцова быть и непреклонной. Мало женского оставалось у нее тогда. Сросшиеся над переносицей брови сдвигались. Скулы начинали как-то резко выделяться на бледном лице, в глазах появлялись упрямые огоньки. Она могла настоять на своем. Об этом хорошо знали в пароходстве.
Ни строгая прямая юбка, ни синий берет, ни густые черные волосы, собранные на затылке в тяжелый узел, не мешали Воронцовой быть решительной и не теряться на мостике в ответственные моменты. За глаза вся морская братия называла ее фамильярно-ласково — «Аннушка».
Анна Петровна постояла еще несколько минут у люка и поднялась на спардек.
— Вам кого? — окликнул ее вахтенный.
— Раньше надо было спрашивать. Я уже здесь с полчаса брожу, — засмеялась Воронцова, — мне капитана.
— К нему жена приехала, — насмешливо сказал вахтенный, досадуя на то, что его промах заметили.
— Тем лучше. Куда пройти?
— Вот в ту дверь идите, — буркнул матрос и тихо добавил: — Ходят всякие тут.
Анна Петровна вошла в кают-компанию. Там обедали. Капитанское кресло пустовало. За столом царило непринужденное оживление, которое почти всегда охватывает молодых штурманов и механиков, когда за обедом отсутствует капитан. Громко смеялись над какой-то веселой историей, которую рассказчик изображал в лицах.