Мария Афанасьевна в знак протеста и солидарности загремела тарелками в буфете.
— Может быть, это уместно на приеме в посольстве, но не на судне. Согласитесь, что будет звучать нелепо, если я назову вас «месье»?
— Слушаюсь, товарищ капитан, — иронически поклонился Дергуненко.
— Вот так будет лучше, — проговорила Анна Петровна, насмешливо смотря второму помощнику в глаза.
Как-то, сменившись с вахты, старпом восхищенно сказал:
— Ну и Аннушка! Астрономию знает прекрасно. Мы с ней одновременные наблюдения сейчас делали: место судна определяли по звездам. Так она на пять минут раньше меня задачу решила.
— Это показывает, что вы плохо знаете астрономию, Виктор Лаврентьевич, — съехидничал пивший чай Дергуненко.
— А вы, видимо, ее совсем не знаете. Не видел я вас с секстаном в руках, — не остался в долгу старпом.
— Когда будет нужно, возьму. Не беспокойтесь.
— Что астрономия! Этот капитан и в машине неплохо разбирается. Ей «очки втереть» трудно, — вставил второй механик.
— Начались дифирамбы. Поехали! Вчера вашего капитана третий помощник назвал «финансовым богом». Ведомости зарплаты, видите ли, быстро проверяет. Сегодня — «бог астрономии и машины». Что завтра, интересно, будет? — раздраженно проговорил Дергуненко и вышел из кают-компании.
И странно, чем больше нравилась Воронцова окружающим, тем сильнее становилась неприязнь Дергуненко.
Анна Петровна чувствовала это. Но ни одним словом, ни одним движением она не показала, что знает об отношении к ней второго помощника.
«Дон» пришел в Гавр без всяких приключений, если не считать удивления француза-лоцмана, который, увидя Анну Петровну, никак не хотел поверить, что перед ним капитан. Он обиделся, считая, что его разыгрывают, и хотел сойти с судна, требуя, чтобы его представили настоящему капитану. Он поверил только тогда, когда ему показали судовую роль[3]. Сомнения быть не могло! Теперь француз пришел в восхищение. Он без конца прикладывал руку к сердцу и говорил, что счастлив ошвартовать судно, которым командует «мадмуазель Воронцоф», и что он сделает это наилучшим образом, при помощи двух буксиров.
Анна Петровна вежливо отказалась от буксиров, на что лоцман сейчас же согласился. Теперь к его восхищению добавилось и уважение. Женщина кое-что понимает! Если говорить по-честному, буксиры в данном случае не нужны.
В Гавре «Дон» простоял несколько дней под выгрузкой. Анна Петровна ходила озабоченной. Груза для «Дона» в Гавре не было. Не хотелось делать балластный пробег. За несколько часов до окончания выгрузки на борт приехал представитель Торгпредства и попросил Воронцову спуститься с ним на причал.
— Вот что, Анна Петровна. Есть у меня груз на Ленинград. Его необходимо срочно вывезти. Кроме вашего «Дона», в ближайшие недели никого не ожидаем. Но вот я не знаю, возьмете ли вы его?
— Какой груз, Николай Николаевич?
— Вот посмотрите.
На специальных деревянных подкладках стоял огромный паровоз с тендером.
— Какой красавец! — воскликнула Воронцова.
— Да, красив. Производство одного из наших заводов, был как экспонат на международной выставке в Париже.
— А сколько он весит?
— Пятьдесят тонн.
Анна Петровна разочарованно покачала головой:
— Не знаю. Высота у него слишком большая. Без груза в трюмах брать рискованно.
Она еще раз окинула взглядом паровоз:
— Хорошо, Николай Николаевич, я подумаю и дам вам ответ.
Поднявшись на судно, Анна Петровна вызвала Дергуненко.
— Вячеслав Герасимович, предлагают взять на палубу паровоз весом в пятьдесят тонн. Надо подумать, как его разместить, и сделать расчет остойчивости.
— А в трюмах что?
— В трюмах — ничего.
Дергуненко с видом превосходства посмотрел на Анну Петровну:
— Паровоз брать нельзя. Неужели не ясно?
— Пока неясно. Сделайте расчет, тогда увидим.
— Тут без всякого расчета малому ребенку видно, что нельзя. Перевернуться хотите? Пустые трюмы, вся тяжесть наверху. Я отказываюсь грузить.
— А вашего согласия и не нужно, — сухо проговорила Воронцова, отпуская помощника. Дергуненко вышел, хлопнув дверью. Анна Петровна поморщилась.
Она подняла телефонную трубку и позвонила старпому:
— Виктор Ларионович, принесите мне чертежи «Дона» и кривые остойчивости.
Воронцова вынула из стола логарифмическую линейку и, не торопясь, принялась за расчеты. Аккуратные столбцы цифр постепенно заполняли листки, лежавшие перед ней.