В чрезвычайках убивали Левых Социалистов-Революционеров (отчеты в "Известиях ЦИК" и "Еженедель
нике" чрезвычаек) за отказ подписываться под решением пятого Съезда Советов; убивали просто за то, что они Левые Социалисты-Революционеры и "упорствовали" в этом, не отрекались (циркуляр Петровского об "упорствующих"); убивали, истязали, надругивались. В Котельничах, например, убили только за лево-эсерство двух наших товарищей - Махнева и Мисуно (члена крестьянской секции и ЦИК нескольких созывов, члена президиумов нескольких Всероссийских Крестьянских Советов). Мы гордились ими. Они были настоящими детьми теперешней народной революции, вышли из недр ее, выпрямлялись и работали так, что о Мисуно по всему краю, где он являлся, ходили легенды. Незаметные герои, на хребте которых мы с вами протащили всю Октябрьскую революцию. Мисуно дорого поплатился перед смертной казнью за свой отказ большевистским палачам рыть себе своими руками могилу .-Махнев согласился рыть себе могилу на условии, что ему дадут говорить перед смертью. Он говорил. Его последние слова были: "Да здравствует мировая социалистическая революция". Тут ваши палачи прикончили его. И сколько их, погибших сейчас Мисуно и Махневых по Советской России, безвестных, безымянных, великих в своей стойкости и героизме.
Разгром нашей партии - это разгром советской революции. Вся дальнейшая история этих месяцев говорит об этом. А вы так и не поняли этого. Вы отупели до того, что всякие волнения в массах объясняете только агитацией или подстрекательством.
Вы перестали быть социалистами в анализе явлений, совершенно уподобляясь царскому правительству, которое тоже всюду искало агитаторов и их деятельностью объясняло все волнения. И вы так же правы, как оно. Вот что об агитаторах мне пишут крестьяне из всех губерний Советской России: "Ставили нас рядом, дорогая учительница (орфографию всюду исправляю), целую одну треть волости шеренгой и в присутствии других двух третей лупили кулаками справа налево, а лишь кто делал попытку улизнуть, того принимали в плети". (Реквизиционный отряд, руководимый большевиками из Совета.)
Или из другого письма: "По приближении отряда большевиков надевали все рубашки и даже женские кофты на себя, дабы предотвратить боль на теле, но красноармейцы так наловчились, что сразу две рубашки вни-зывались в тело мужика-труженика. Отмачивали потом в бане или просто в пруду, некоторые по несколько недель не ложились на спину. Взяли у нас все дочиста, у баб всю одежду и холсты, у мужиков - пиджаки, часы и обувь, а про хлеб нечего и говорить..."
Или из третьего письма: "Матушка наша, скажи, к кому же теперь пойти, у нас в селе все бедные и голодные, мы плохо сеяли - не было достаточно семян, у нас было три кулака, мы их давно ограбили, у нас нет "буржуазии", у нас надел 2/4-1/2 на душу, прикупленной земли не было, а на нас наложена контрибуция и штраф, мы побили нашего большевика - комиссара, больно он нас обижал. Очень нас пороли, сказать тебе не можем, как. У кого был партийный билет от коммунистов, тех не секли. Кто теперь за нас заступится. Все сельское общество тебе земно кланяется".
Из четвертого: "Вязали нас и били, одного никак не могли усмирить, убили его, а он был без ума..."
Из этого же письма: "Оставили нам много листков и брошюр, мы их пожгли, все один обман и лесть".
Из пятого письма: "В комитеты бедноты приказали набирать из большевиков, а у нас все большевики вышли все негодящиеся из солдат, отбившиеся, прямо скажем, хуже дерьма. Мы их выгнали. То-то слез было, как они из уезда Красную армию себе в подмогу звали. Кулаки-то откупились, а "крестьянам" спины все исполосовали и много увезено, в 4-х селах 2-3 человека убито, мужики там взяли большевиков в вилы, их за это постреляли".
Или шестое письмо: "Прошел слух в уезде, что ты нас обманываешь, сталкиваешься [столковываешься]* опять с большевиками, а они тебя за это выпущают. Нет, уж теперь не заманишь к ним. У нас в уезде их как ветром выдуло, убивать будем, сколько они у нас народу заму
* В квадратных скобках - поправки публикатора, Ю. Фельштинского. -Ред.
чили. Максим В... приехал, сказывал, что ты все в тюрьме. А ты, родименькая, духом не падай, знамя наше крестьянское держи крепче, замаливай за нас, голубушка, сиди твердо. У нас никого нет за "учредилку", будь покойна, мы все за левыми идем".
Или седьмое, от 15 июня письмо: "1) Григорий Кулаков - отобрано из последних двух пудов, один пуд. Семья 3 человека. 2) Сергей Агашин. Семья 7 человек. Отобрали 5 пудов муки, картофеля 7 пудов. Оставили по пуду того и другого. 3) Солдатка Марфа Степанова. Семья 6 человек. Отобрали всю муку - 3 пуда. V/г пуда солоду, крупы V/г пуда. 4) Исаак Харитонов. Семья 5 человек. Всю муку (купленную) увезли, 8 пуд. 5) Учительница Ульяна Степановна Ходякина. Взяли бесплатно гармонию. 6) Деревня Собакино. Трифон Мартянин: отобрали пиджачную пару. 7) Лаврентий Аголов. Семья 7 человек. Взяли 4 пуда и оставили на 2 месяца 3 пуда. 8) Деревня Ильинка. У Алексея Иванова. Отобрали серебряные часы, ружье пистонное. 9) У Ивана Артемова - медную трость. 10) Федот Зайцев. 8 человек семьи, взято из двух пудов овсяной муки - полтора пуда. Оставили ржаной 30 фунтов. 11) Деревня Телятово, стреляли по ребятишкам, бегущим в лес. Всего не перепишешь. Реквизиционный отряд большевиков при кулачной расправе; если лицо шибко раскровянится, то любезно просят выпить, потом бьют опять".
Или 8-е письмо: "Разгромили организацию Левых Социалистов-Революционеров, хотели поднять на штыки ребенка, только смелым вмешательством женщины, назвавшей его своим, удалось спасти. Берут платье, режут скот, бьют посуду, совершают по всему Каротоякскому уезду всякие неслыханные бесчинства. На конференции от семи волостей вынесли месяц назад резолюцию, что мы все согласны отдать, все излишки хлеба, только бы не присылали отряды, а просто несколько человек за хлебом. Прибывший отряд занялся, вместо честной реквизиции, другим, в чем и подписываемся. (Подписи села Платова, Каротоякского уезда)"...