Когда вы уже способны увеличивать время сосредоточения на избранном объекте до нескольких минут — это означает, что вы перешли на вторую ступень. Она называется длительным удерживанием. Периоды рассеянности всё еще дольше, чем периоды сосредоточения, но всё же вы переживаете моменты сосредоточенного спокойствия ума.
Постепенно вы учитесь ловить свой ум, как только он отвлекается, и вновь восстанавливать сосредоточение. Это третья ступень практики — возвращение удерживания.
На четвертой ступени, называемой внимательным удерживанием, ваше внимание развилось уже до такой степени, что сосредоточение на объекте больше не теряется. Однако теперь вы подвержены смене состояний вялости и возбуждения. Главное средство против этого — осознание, что испытываешь их. Но хотя вы можете применить противоядие к явным проявлениям вялости и возбуждения, возникает опасность более тонких форм вялости.
Пятая ступень — дисциплина. На этой стадии используется самонаблюдение — для того, чтобы определить тонкую вялость и применить к ней правильное противоядие. Им снова будет ваше осознание наличия тонкой формы вялости.
На шестой ступени, умиротворении, тонкая вялость больше не возникает. Здесь уже главное внимание уделяется применению противоядия к тонкому возбуждению. Ваш самоанализ должен усилиться, поскольку препятствие стало более тонким.
Когда с помощью непрерывного упорного усилия вы преодолеваете тонкие формы вялости и возбуждения и не допускаете их возникновения, ваш ум уже не нуждается в чрезмерной бдительности. С помощью умиротворения вы достигаете седьмой ступени.
Когда посредством лишь небольшого начального усилия вы можете утверждать свой ум на объекте и поддерживать сосредоточение без какого-либо ощущения вялости или возбуждения, вы достигли восьмой ступени. Мы называем ее однонаправленностью.
Девятая ступень — уравновешенное удерживание — достигается тогда, когда ум остается сосредоточенным на объекте без усилий и сколь угодно долго. При переходе на девятую ступень достигается подлинное спокойствие ума — и продолжается медитация однонаправленного сосредоточения, пока вы не добьетесь блаженной гибкости ума и тела.
В каждодневной практике весьма важно установить равновесие между применением однонаправленного сосредоточения и анализа. Если чересчур углубиться в однонаправленное сосредоточение, аналитические способности могут ослабеть. С другой стороны, если вы чересчур увлекаетесь анализом, вы можете нарушить способность развития устойчивости, умение сохранять концентрацию в течение длительного периода времени. Нужно стараться найти точку равновесия между применением спокойствия ума и анализом.
Глава 13
Мудрость
Теперь, ознакомившись с техникой тренировки ума, мы можем полностью сосредоточиваться на объекте медитации. Эта способность — основной инструмент в постижении мудрости, и особенно пустоты. Хотя я и касался уже пустоты на страницах этой книги, давайте теперь исследуем глубже, что же это такое.
Самость
Все мы обладаем отчетливым чувством себя, чувством «я». Мы знаем, о ком идет речь, когда думаем: «Я собираюсь работать», «Я иду домой» или «Я голоден». Даже животные имеют представление о себе, хотя и не могут выразить его словами, как это можем сделать мы. Но когда мы пытаемся установить и понять, что же такое «я», это оказывается чрезвычайно сложным.
В Древней Индии многие индуистские философы считали, что «я» существует независимо от ума и тела человека. Они полагали наличие некоей сущности, обеспечивающей непрерывность различных состояний «я», — таких, как «я» «периода молодости» или «периода старости», и даже «я» прошлой жизни и «я» будущей жизни. Поскольку все эти различные «я» преходящи и непостоянны, считалось, что должно также существовать некое единое и постоянное «я», обладающее разными стадиями существования. Такой взгляд позволял полагать «я» отдельным от ума и тела. Индуисты называли его «атман».
И в самом деле, все мы имеем такое представление о себе. Если рассмотреть восприятие нами чувства «я», то станет очевидно: мы считаем его сутью нашего существа. Оно не переживается как некая комбинация рук, ног, головы и туловища, а мыслится скорее как некий хозяин всех этих частей. Например, я не думаю, что моя рука — это «я»; также я думаю и о своем уме как принадлежащем мне. Так мы приходим к осознанию, что считаем самодостаточное и независимое «я» сутью нашего существа, чем-то, что обладает составляющими нас частями.
В чем ошибочность такого представления? И можно ли отрицать неизменное, вечное, единое «я», независимое от ума и тела? Буддийские философы утверждают, что о «я» можно говорить только в прямой связи с единством ума и тела. Они объясняют, что если бы атман, то есть «я», существовало, то оно должно было бы либо существовать отдельно от непостоянных частей, которые его составляют, — ума и тела, — либо быть едино с ними. Однако, если бы «я» было отделено от ума и тела, оно не имело бы значения, так как не было бы связано с телом. Предположение же, что постоянное неделимое «я» может быть едино с непостоянными частями, составляющими ум и тело, абсурдно. Почему? Потому что «я» едино и неделимо, тогда как части множественны. Как же может единая сущность иметь части?
Итак, какова же природа «я», с которым мы так хорошо знакомы? Некоторые буддийские мыслители указывают на комбинацию ума и тела и считают, что лишь их совокупность составляет «я». Другие полагают, что «я» создается непрерывностью потока сознания. Существует также мнение, что некая отдельно взятая способность ума, «умственная основа всего», и есть подлинное «я». Подобные представления — это всего лишь попытки утвердить присущую нам веру во врожденное самостоятельное «я», при одновременном понимании отсутствия прочности и постоянства, которые мы ему приписываем.
Самость и несчастья
Если исследовать наши эмоции, переживания сильной привязанности или враждебности, мы увидим, что их корень — сильное цепляние за понятие «я». То самое «я», которое мы считаем независимым и самодостаточным, убедительно реальным. Чем глубже вера в такое «я», тем сильнее желание удовлетворить и защитить его.
Позвольте привести один пример. Когда вы видите в магазине красивые часы, естественно, они привлекают ваше внимание. Если продавец вдруг уронит их, вы подумаете: «Ох, надо же, часы упали». Но особого впечатления на вас это не произведет. Если же, однако, вы купите часы, вы уже будете думать о них как о «своих часах», и тогда, уронив их, ужаснетесь. Вы почувствуете себя так, как будто сердце готово выпрыгнуть из груди. Откуда приходит это сильное ощущение? Чувство собственности возникает из чувства самости. Чем сильнее чувство «я», тем сильнее чувство «это мое». Поэтому чрезвычайно важно работать над ослаблением веры в независимое самодостаточное «я». Когда мы в состоянии исследовать и растворить понятие «я», эмоции, связанные с ним, также исчезают.
Отсутствие самосущности всех явлений
«Я» отсутствует не только в одушевленных существах. Его нет ни в чем. Если исследовать или разрезать цветок в поисках цветка среди его составных частей, мы не найдем его. Это указывает на то, что цветок в действительности не обладает самостоятельной реальностью. То же можно сказать и об автомобиле, о столе или стуле. Даже вкус и запах можно разъять либо научным, либо аналитическим методом, так что в итоге нельзя будет указать на какой-либо вкус или запах.