ОТКРЫТЫЕ ДВОРЫ
(невидимки)
За рулем он откинулся навзничь — В пробке непроходимой в родном дворе — снег непробуден
он взглянул на правую руку, но понял, что не видит левую руку он взглянул на левую руку, но понял, что правой – нет
за аквариумным окном машины медленно промелькнул и исчез прохожий
скрыл, скрывает лицо свое от снега и рождественским бродит Николой, Заплутал ты с мешком заплечным меж номеров машин с жестянками в сетке заплечной даром почти жесть меняя на медь
Горизонты, дворы, немота монеты давно оброненной на мостовой И словно бы повторенье мантры — самого себя — в сквозняке проходной.
* * *
пустоцветом? Лишь с железным зажатым в руке букетом — вилка, ложка и нож
любовалась, нет, любовался собой в отражении и под ложечкой нежное жжение
и везде на стенах в кружении и они, и она, и оно
* * *
На спине на зеркальном паркетном полу
Плоскость балетного класса
Сколько пальцев в руках на демонстрации? Сколько волос непросчитанных и неубранных словно колосья со лба
По переулкам стекающиеся образы-образцы Из разбитых шкатулок малахитовых не отражены в паркете Руки уже ушедших идей.
* * *
в своих штанах, пошитых не на века добрел сюда на автобуса стертых подошвах с финишем промежуточным почему-то в кафе, посвященном Элвису Пресли отсюда до Ерусалима рукой подать но ты ничего не чувствуешь в нелепой руке с фарфоровой кружкой гитарного не твоего кумира очистил чувства свои вполне зачем стремился сюда пол-России и всю Украйну ты пересек затем, чтобы здесь разрыдаться у автобусного колеса везде кое-где миндаль расцвел а ты даже гору за рыданьем не видишь приготовился, словно бы собрался
* * *
С Елеонской горытам не видно долины Иосафатаиз-за холма
и на склоне лишь —шкурка банана,на три разделенная долилегкая тарелка, брошеннаяничкомвилка без зубца
смеем ли глядеть межнеподвижных олив на склоне
зрение вас всех преумножит как знамя небес
Иерусалимский университет за твоим затылкомв сплошной непроглядной листвеподзорная труба на штативена гранитном стоит парапетеда не приснилось ли тебе морекоторое видел ты опустив в прорезь подзорной трубыдревнюю стершуюся монетукогда вокруг небо в холмах облаков
* * *
«… и расцветут, как виноградная лоза…»
«Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого»
Видел я Масличную гору в бинокль
говорлива толпаи ты ее немой языкстоокой толпой разноязыкойглядящей глазами в стороны светаво все глаза, во все ворота
на холм, летящийодетый в бетоннедоступный
невидим он от Шхемских ворот,от Ворот Ирода,от Золотых ворот,от Львиных воротвиден от Мусорных воротот Сионских воротот Яффских ворот
тихо не доходит избетонного гетто весть
Вифлеем неприступный
Ерусалим невидим ему
Зрим снаружи семивратный славен Ерусалим но внутри недоступен
* * *
«цветет глубоко под землей…»
По перламутровой ступени камня
Под ногою готов разломиться высокою ступеникаменный перламутрТы замер, увидев в камне древний свой сад детства
Древние кратеры, набатеи, Рамон
Пересечения высохших высохших рекбедуиныПоселки – временные полотняные их ангарытреугольные знаки с верблюдом внутри