Хочу напомнить давние, но весьма характерные факты. Обратимся к годам, когда ты из Агитпропа осуществлял контрольные функции за телевидением и радио. Как человек, делавший то же самое в аппарате ЦК по отношению к кинематографу, я отлично помню: никакие новые тенденции через курируемое тобою телерадио тогда не пробивались. Контролер, очаровывавший в личных беседах, там был настолько бдителен, что летом 1965 года внезапно, но получил пост фактического руководителя всесильного Агитпропа — по существу, коллективного Великого Инквизитора в сфере идеологии СССР. Именно!
Повторяю: я слишком долго и доверчиво переоценивал твои смелые высказывания с глазу на глаз. Но теперь, когда ты в своих книгах и выступлениях подтягиваешь весь подъем духа в нашем обществе к периоду, когда началась, при твоем влиятельном участии, «перестройка», надо, однако, вспомнить и о том, что с середины 50-х годов — на целую эпоху раньше — развернулась возвышенная и смелая деятельность Александра Твардовского и возглавляемого им уникального в ту пору по смелости, мужеству и художественному вкусу журнала «Новый мир». Я хорошо знаю, что ни одной сколько-нибудь значительной публикации тогда в этом журнале не проходило без сопротивления возглавлявшегося тобой Агитпропа, который выполнял именно доносительские и запретительные функции. И никакие другие! Чьи же, скажи, личные подписи стоят под этими доносами? Или их теперь и не найти, подписанные тобой эти бумаги? Вот бы где пригодилась гласность...
Конечно, эпоха есть эпоха. Но как можно пытаться выйти из воды сухим на фоне того, что травля А.И. Солженицына, начатая во второй половине 60-х, достигает своего апогея опять-таки как раз в те годы, когда развертывается и заканчивается «доканадский» период деятельности будущего «архитектора перестройки»? А ты впрямь ведь «и от дедушки ушел, и от бабушки ушел», и — от серого волка...
Какое-то время, в 1965 году, я исполнял обязанности заведующего отделом культуры ЦК КПСС. С этого момента у меня начались, к сожалению, непродолжительные, но самые добрые отношения с А.Т. Твардовским. С муками на лице он говорил мне об Агитпропе, при возникновении запретов выступавшем всегда на стороне Главлита, но никогда не «Нового мира». Никогда — на стороне Твардовского. Никогда... Он принес мне верстку «Театрального романа» М.Булгакова, которую не пропускал Главлит. Мною было написано, на собственный риск и страх, от отдела культуры в ЦK обоснование необходимости публикации. И публикация состоялась уже тогда. Возглавлявшийся тобой Агитпроп (и конечно, сам ты), имея куда большие возможности, занимал позицию непременно «держать и не пущать». Так что твоя личная «прогрессивность» в то время выглядит сегодня по меньшей мере сомнительной. А уж что говорить о периферии, да и о центральных подотчетных тебе организациях: всюду были «фельдфебели в Вольтерах».
Особенно же неуязвимыми были опять-таки циники.
Придется затронуть и сильно запутанный в общественном мнении вопрос о том, за что, собственно, угодил ты в Канаду, — как будто это твоя расплата за действия (мнимые) в защиту «социализма с человеческим лицом»? Были ли такие действия? Рассматривая сейчас рентгеновские снимки твоего духа разных лет, я пришел к убеждению: никаких таких прогрессивных действий просто не было! Потому ты и досидел в официальных креслах до своего часа.
Так при чем тут, собственно, реальная борьба за прогресс Отечества? На самом деле, как я теперь вычисляю, это была борьба за личную власть. В прошедшие годы, после наших с тобой бесед во время прогулок по территории дачи Сталина в 1965 году, где мы оба участвовали в подготовке текста доклада Л.И. Брежнева XXIII съезду КПСС, я просто не имел случая задуматься над тем, что ты мне и тогда, и позже конкретно говорил. Не думал я и над фактами, связанными с твоим переселением на целое десятилетие в Канаду. Любопытная деталь — для улыбки. Когда я сказал моей жене: «Знаешь, Сашу Яковлева отправили послом в Канаду», — она ответила: «Вот ссылка так ссылка. Чего же тебя-то не сослали, скажем, в Австралию?..» А ведь подобная «ссылка» действительно для меня была возможной. Помощник Брежнева О.А. Голиков упрекнул меня, узнав о моей менее привлекательной «ссылке» в редколлегию «Правды», что я предварительно не зашел к нему: мол, мог состояться и для меня не хлопотный вариант опалы.