В твоих построениях, разумеется, есть и «сверхзадача». Ее ты пытаешься ныне решить в духе совсем уж несправедливом. По отношению к Марксу. Легализовавшись именно как отступник от учения, которое ты так долго и мастерски извращал и «тихо» калечил, ты теперь буквально безудержно стремишься сбросить с себя прежние покровы. Все вообще. Еще недавно (в хрущевские и брежневские времена) ты выступал от имени большевизма — теперь ты заявляешь, что самое не только страшное, но и якобы естественное порождение и адекватное выражение марксизма — это именно большевизм, а самое не только страшное, но и столь же естественное порождение и выражение большевизма — это в свою очередь сталинизм.
Именно из этой «логики» и вытекает твой вывод, что будто бы мысль Маркса была направлена «против крестьянского уклада жизни»... Даже прежде всего против него.
Ну что ж, ты должен был предполагать то, что рано или поздно кто-то все равно ведь доберется и до твоих текстов с их «художественными» приметами лжи... Теперь же, поскольку ты сам и был одним из инициаторов «срывания всех и всяческих масок», тем более обязан был понимать, что и эта палка о двух концах: один из них обязательно коснется тебя. А то и оба! Не суди, да не судим будешь...
Не я, так другой. Кто-то должен сделать эту работу.
Обо мне, как выясняется, ты все-таки думал... Не мог не думать. Долго не подозревая тебя в том, о чем здесь сейчас пишу, поначалу я (когда ты стал правой рукой Горбачева) тебе и просто напоминал о себе. Поскольку все это было еще до Великого Обмана, осуществленного твоей псевдодемократической командой, я верил: ты не можешь обойтись без меня. В свое время ты пытался меня сманить даже и в шелепинский шлейф... А тут пошло все в открытую! Ты не мог не видеть: это же дело я начал в одиночку раньше вас...
Все и дело-то ведь в том, что если я ничего тогда об истинных твоих убеждениях не ведал, то ты-то хорошо знал: даже и будучи издавна не согласным с политикой ЦК КПСС, особенно Политбюро, я все равно остаюсь убежденным защитником и проповедником идеи социального (неиндивидуального, конечно!) равенства. Ты же тогда как раз и начал писать «тайную» свою рукопись против именно исходных позиций самого марксизма. Обвиняя его также и в том, что ему и совсем не свойственно.
Вот тогда-то у тебя и состоялся по конкретному поводу любопытный альянс с Е.Лигачевым.
Почему с Лигачевым? Напомню. Поскольку Лигачев оказался раньше тебя рядом с Горбачевым, а меня он тоже, конечно, не мог не знать (мы же с тобой и с ним все трое в одно время были замзавами в отделах ЦК), то я и написал именно ему первому подробное письмо, в котором просил защиты от продолжавшихся преследований меня по партийной линии и по линии КГБ. И главное, напомнил ему о том, что за битого трех не битых дают: мол, готов активно включиться в перестройку — на любом участке, где сочтет это целесообразным новый и столь активный ЦК... Лигачев от какого-либо ответа бесстыдно уклонился. Тогда я передал копию письма этого (через тогдашнего завотделом культуры ЦК Ю.П. Воронова) именно тебе. Но и ты стал тянуть резину. И вот в одном из немногих и кратких наших с тобой тогдашних телефонных разговоров, в 1987 году, ты вдруг обронил вкрадчивую фразу: «Мы обсуждали тут с Юрием Кузьмичом...» (оказывается, Лигачев почему-то любит, чтобы его называли Юрием, а не Егором... И ты ему — заочно — готов был таким фертом потрафить?). Впрочем, продолжаю тот твой текст: «Мы обсуждали тут с Юрием Кузьмичом твои проблемы...»
Я затаил дыхание. Ты вдруг далее добавил нечто, однако, для меня совсем непонятное и неожиданное: «От поклонения Сталину ты ведь за самый короткий срок пришел к самым левым...» «Что-что? — закричал я в трубку в полнейшем недоумении. — А разве не все мы, и ты в том числе, шли от поклонения Сталину?» Мне показалось непостижимым недоразумением такое резюме разговора твоего с Лигачевым. Но это ведь было именно резюме. Ты тут же дал мне понять, что не телефонный это разговор. «Уезжаю завтра в отпуск. Вернусь, заходи», — закончил ты внезапно.