Если он мудак, то кто я? Понятия не имею.
Тишину комнаты разрывает звонкая сильная пощёчина. Я никогда не замахивалась на мужа. Даже в планах не было. Он на меня тем более — не так воспитан.
Наши отношения были лёгкими и беспроблемными, а сейчас я не испытываю даже грамма вины за то, что вложила в удар максимум из возможного.
Это очень плохо, да?
Ровные чувственные губы, которые я обожала зацеловывать, заметно дёргаются и кривятся в улыбке. На щеке остается красный отпечаток моей руки.
— Легче?
Наиль не двигается и продолжает стоять передо мной с часто вздымающейся грудной клеткой.
Я не знаю, что чувствует он, но мои реакции пугают. В них доза утешения и удовлетворения. В них ясное осознание того, что у нас больше не получится. Правда. Мы собираем осколки, а они, сука, не клеятся и отваливаются. Напрасная и каторжная работа.
— Можешь больше не сдерживаться — выеби её как следует. Уже можно. Уже похуй.
Новый виток разговора поднимает очередной шторм за рёбрами. Я вспоминаю, что нахожусь в плотном кольце крепких рук и отчаянно пытаюсь вырваться.
— Поля, заткнись!
Наиль наклоняется и задевает горячими губами висок. Прерывается, дует на кожу. Затем продолжает покрывать поцелуями каждый воспаленный сантиметр. Везде, где может дотянуться и куда попадает.
Странно, что при этом я не испытываю брезгливости, а только мазохистское удовольствие. Мне приятно. И невыносимо, просто до ужаса больно.
— Вот только не думай, что я буду терпеливо ждать, пока ты ею переболеешь!.. Господи, ненавижу!
Я ужом изворачиваюсь, взвизгиваю. Сжимаю пальцы в кулаки. Больше не требую разрешения, чтобы ударить и без спросу молочу по плечам, шее, грудной клетке… Менее активнее. И ещё. И ещё.
— Сильнее. Ну же, давай! Делай из меня самого хуевого мужа на свете. Мсти, проклинай, ненавидь. Всё то, на что заслужил.
Наиль требует громким раскатистым голосом, а затем вдруг послабляет хватку и замирает. Я не сразу понимаю, в чем дело. Размыкаю пальцы, опускаю руки вдоль туловища. Оборачиваюсь и… леденею.
— Да разведитесь вы уже!
Детский голосок врывается в непростой взрослый разговор чересчур неожиданно. Я открываю и закрываю рот. Рассматриваю запыхавшуюся Мышку со всклоченными волосами и горящими глазами.
— Солнышко…
Нужно произнести какую-нибудь утешительную фразу и ловко придумать отмазку, но в горле ком, а Наиль ничуть не выручает.
— Разведитесь наконец!
Маришка с презрением выплевывает последнюю фразу, а затем разворачивается на пятках и уносится прочь.
Я слышу шаги в прихожей и то, как хлопает тяжелая металлическая дверь.
Следом на плечи обрушивается осознание того, что мы не только себя убиваем — мы калечим психику ребёнка. Это хуже. В миллион раз хуже нашей собственной.
Было глупо думать, что почти десятилетний ребёнок ничегошеньки не понимает. Было наивно делать вид, что мы спасаем семью только ради неё. Кто сказал, что Мышка потом оценит и скажет спасибо за эту пропитанную негативом атмосферу?
— Будь дома — я догоню.
Наиль срывается следом за дочкой, а я подхожу к окну и, вцепившись пальцами в подоконник, с беспокойным дребезжанием в сердце жду.
Глава 73
Спокойно ждать дома у меня не получается. Это каторга.
Земля уходит из-под ног с каждой минутой незнания, а в грудной клетке разрастается такая мощная паника, что сложно сделать новый выдох и вдох.
Недолго подумав, я нахожу телефон и набираю номер Мышки. В какой-то момент даже посмеиваюсь с себя: почему сразу не догадалась? И хотя мне совершенно не весело, именно так срабатывает защитная реакция.
— Пожалуйста, малышка… Ответь…
Идут длинные монотонные гудки, но проходит время и ни с первого, ни со второго раза никто не снимает трубку, а я продолжаю прижимать телефон к уху и молиться, чтобы мне удалось исправить ситуацию с наименьшими потерями: попросив прощения, утешив и вернув назад ребёнка.
Следом за одной правильной мыслью приходит и другая.
Я вспоминаю, что не так давно Марина предоставила мне доступ к геопозиции. Честно говоря, ни разу не доводилось пользоваться этой функцией, но сейчас хочу верить, что это будет как никогда актуально.
Захожу в настройки, открываю карту. Замечаю маячок, который дает понять, что телефон находится чуть ли не у самого подъезда.
Я успеваю преждевременно порадоваться и воодушевиться. Вылетаю на балкон, но почти моментально падаю духом.
Дура. Идиотка.
Ни Наиля, ни Мышки поблизости нет — только припаркованный автомобиль, где, вероятнее всего, остался мобильный дочери после поездки по городу.