— Вот же гадство…
Я мечусь из угла в угол. Кусаю губы, звоню мужу. Когда тот отвечает на звонок — требовательно спрашиваю:
— Догнал?
Прошло больше двадцати минут — за это время можно было сто раз подряд найти ребёнка! И хотя я осознаю, что слишком предвзята, не пойму, почему он до сих пор этого не сделал?
— Нет, Поль. Я оббегал всю территорию ЖК, но нигде не нашёл Марину. По камерам пусто. Скорее всего, она пробралась через металлические прутья ограды и выбежала на проезжую часть, а куда дальше — не знаю.
Наиль продолжает говорить, а я не могу поверить своим ушам. Тело бросает то в жар, то в холод. Я сжимаю пальцами мобильный и не слишком ласково выкрикиваю:
— Сделай что-нибудь, Иль! Найди её! Ну что же ты…
Ринувшись в спальню, выворачиваю полку и наспех надеваю примятую уличную одежду, вовсе не беспокоясь о собственном внешнем виде.
— Я думаю, нужно вызывать полицию.
Прижимая плечом телефон, чувствую, как внутренности разъедает кислотой от каждого озвученного слова. Неужели всё настолько плохо? Неужели сами мы больше не справимся?
Я почему-то жду чуда. Пройдет минута и Мышка появится на пороге дома или во дворе. Скажет, что пошутила и всего лишь хотела нас напугать и приструнить.
Но если всегда спокойный и уравновешенный Наиль настаивает на полиции — то дело, наверное, плохо. Вопрос только в том: насколько?
В голову лезут ужасающие мысли, которые в самом начале я упрямо откидывала и не подпускала. Теперь же они свободно прорываются и атакуют, сволочи.
Вдруг Марина попала под машину? Провалилась в канализационный люк? Встретила серийного убийцу и стала жертвой?
Я обливаюсь липким потом и вылетаю на улицу.
Как нахожу мужа — не помню, как и то, о чем с ним общаюсь. Он обошел почти всю округу и расспросил соседей, но нигде не нашёл дочь. Нервный, взвинченный. Впервые настолько пугающе-обреченный.
— Иль, она совсем не знает город! Она без телефона! Одна! В стрессе!
Наиль выслушивает мои претензии, ничуть не споря. Я не обвиняю его, но со стороны звучит, будто да, хотя по сути — косяк здесь совместный.
Как в тумане звоним в полицию и оформляем заявку. Я готовлю фотографии Мышки, а охрана активно помогает нам напечатать их на цветном принтере.
Удивительно, что в столь сломленном состоянии всё получается чуть ли не с первого раза, хотя искреннее хочется забиться в угол и покорно ждать, пока ситуация чудесным образом не разрулится по щелчку пальцев.
Когда прибывает следственно-оперативная группа — поиски приобретают больше формальности и серьезности.
Мы предоставляем необходимые данные, описываем внешность, родинки и шрамы. То, в чем была одета.
Приходится так же пояснить, что причиной побега стал конфликт между родителями. Это мучительно и унизительно, но меньше всего на свете я думаю о том, как мы с Наилем выглядим в глазах посторонних.
Оказывается, мы всё сделали правильно, потому что шансы разыскать ребёнка в первые часы после обращения в полицию — крайне высоки, но постепенно снижаются. Полагаться на собственные усилия можно, но довольно рисково.
Сотрудники правоохранительных органов действуют слажено и быстро. Создают ориентировку и приступают к поискам.
— Всё будет хорошо, Поль…
Голос мужа звучит не так уверенно, как мне того хотелось бы, но из оцепенения всё же получается выйти.
Мы едем по ближайшим дворам и всматриваемся в полумрак, почти не разговаривая. Сейчас это сложно. Можно сделать только хуже, скатившись к тому, кто прав, а кто виноват.
— Хотелось бы, — выдавливаю из себя.
Я слизываю выступившую капельку крови с губы и осознаю, что, если с Мариной что-то случится — мы никогда друг друга не простим. Не просто не простим — видеть не сможем.
На улице довольно скоро начинает темнеть.
Страх усиливается и ядовитым плющом оплетает конечности. Мне сложно концентрироваться и брать себя в руки, но я выхожу из автомобиля в каждом переулке и что есть силы выкрикиваю имя дочери в пустоту.
Наиль в свою очередь обращается к случайным прохожим, тыча тем под нос фото Мышки и задавая стандартные, выученные назубок вопросы.
Не останавливаясь. Не унывая. Делая минимально необходимое и нужное.
Я осознаю, что Марина не могла далеко уйти. Чувствую, что находится где-то совсем рядом. Испуганная и одинокая. Возможно, много раз пожалевшая о том, что сбежала.