Компьютерные архивы, разумеется, я проверила тоже. Но там такой старой версии «Злого неба» не нашлось. То ли я обновила файл, то ли вовсе начала набирать, только когда поменяла сюжет. Теперь уже не помню, как все было.
В общем, кладовку я разворошила. Нужную коробку с трудом извлекла. В ней хранилось несколько дюжин разномастных тетрадок и записных книжек с яркими обложками. Я нашла даже свой первый небольшой рассказ, который сочинила в седьмом классе…
Но никакого пролога с участием Ренриха.
Может, он мне все же соврал?
Я с тоской представила, как буду запихивать коробку обратно в кладовочную головоломку…
И осознала, насколько глупая получилась ситуация. Даже рассмеялась.
Ведь это был, как ни крути, всего лишь сон.
Скорее всего, Ренриха я больше не увижу!
Должно быть, подсознание просто намекало, что пора прошерстить старые задумки и найти подходящую. Глядишь, неписец обидится на то, что его игнорируют, и уйдет!
Или, может, высшие силы пытаются подсказать, что давно пора прибраться в кладовке. Потому что сам вид нагромождения коробок отбивает желание что-то в них искать.
Удовольствовавшись логичностью доводов, я с легким сердцем бросила старые черновики в коридоре горкой. Мол, первым делом уберу. Завтра или послезавтра. Хотя с большей долей вероятности все же в выходные.
Потом я заварила себе чая с мятой и включила телевизор в надежде найти какую-нибудь легкую комедию. Но вечером в понедельник с экрана текли потоки крови и люди ненавидели друг друга с такой силой и пафосом, что я невольно усмехнулась. Да уж, отрицательный герой из Ренриха неудачный.
Филин смотрел на меня, склонив голову набок. Словно хотел спросить: «Опять ты? И чего дома не сидится?»
– Ну, привет, птица, – сказала я, совершенно уверенная в том, что это все тот же филин.
– Уху, – тихо ответил он. Вроде как: «Виделись». А может, другое что-то.
– Ты, в общем, стучи, если что… молочка там накапать сто грамм, например, – предложила я, проходя мимо.
– Уху-ху, – оживился филин. Угадала я, что ли?
Ладно, дятла прокормили и филина прокормим. Все равно харчи дармовые, видимо, производятся местной скатертью-самобранкой и шкафом-самоскладом… Может, еще холодильник-самонаполнильник появится!
И ванна с пеной.
Дымокот тоже встречал, как и в прошлый раз – на крыльце. Только шипеть не стал, потерся об ноги, норовя обвить дымящимся хвостом.
– И тебе привет, охранничек, – хмыкнула я. – Ты извини за прошлый раз. По тебе вообще непонятно было, чего так разошелся. Сегодня у нас гостей нет?
Дымокот посмотрел горящими в ночной полутьме глазами. Как мне показалось – со смешинкой. Мол, сама проверь. А может, что-то совсем другое подразумевалось.
Я вошла в дом через парадный вход. Никто не вышел навстречу. Я вздохнула: то ли разочарованная, то ли все-таки обрадованная. Вообще-то, хотелось отдохнуть, а не отвечать на глупые претензии непонятных мужиков.
Просто… это же был мой персонаж!
Я направилась в гостиную. И на мгновение замерла на пороге.
Ренрих лежал на расстеленном одеяле у самого камина. В сполохах пламени мужчина казался бледным до прозрачности, почти монохромным. Он не шевелился и глаза его были закрыты…
Мне показалось, он не дышит, и я никак не могла заставить себя сделать шаг вперед. Но тут Ренрих, не открывая глаз, вздрогнул и застонал.
– Ренрих? – позвала я. Он что-то пробормотал в ответ, слабо дернувшись. И только после этого открыл глаза. Мутный у него был взгляд, болезненный.
Но главное: Ренрих был жив!
Я так обрадовалась, что тут же на него и наорала.
– Что с тобой?! Тебе плохо? Что-то болит? Чего молчишь-то?!
– Не тараторь, – поморщившись, прохрипел он и оглянулся, словно пытался вспомнить, где вообще находится.
– Давно ты тут? – я указала на одеяло. – Спишь… или в отключке?
– Всего помаленьку. Вроде недавно, – Ренрих, наконец, остановил взгляд на часах-ходиках, висевших на стене. Вздрогнул. Часы были в виде совы с циферблатом на круглом животе. – Минут тридцать… какой сегодня день?
– Здесь нет календаря, – ответила я.
Ренрих помолчал, потом спросил неожиданно: