– А неуместные персонажи становятся наблюдателями? – предположила я.
– Мы вовсе не бывшие персонажи, – мягко возразил Филин. – То, что вы видите – лишь удобная для вас проекция. Для комфортного разговора. Мы – в основном пространство. Среда для молодых миров.
– То есть, вы – вообще не существа?
– Существо. Нет, мы, скорее, энергия.
Ужас. До меня, наконец, дошло с окончательной ясностью. Ренрих сейчас «зачистится» и станет частью энергетического хаоса, предназначенного для подпитки «молодых миров». Проще говоря – умрет мой отрицательный герой. Развоплотится.
Ничего себе у них там… космогонические процессы!
Я поежилась.
И тут же опомнилась. А чего я, собственно, все это выслушиваю, если у меня есть аргумент в защиту Ренриха?!
– Никакой частью он не станет. Для него уже пишется книга.
Филин покачал головой.
– Вы не поняли, Виктория Романовна? Вам не удастся привязать его к какому-либо из миров, потому что это уже не в вашей власти. А существовать без своего мира долго он не может. Рано или поздно присоединился бы к нам. Собственно, именно это скоро и произойдет.
Он ведь попрощался со мной, паршивец.
И ни словом не обмолвился. Понял, что ему не удастся попасть в новую книгу – и смирился? Ренрих?! Да ладно! Не верю…
– То есть, вы не выпускаете его из хижины, чтобы он не смог попасть в мир книги, которую я пишу?
– Да бросьте. Он уже был бы в сюжете. Мы не творим жестокость. Мы просто ждем.
И правда! Зачем суетиться, когда можно в сторонке подождать? Я вспомнила бледного до серости, почти прозрачного Ренриха. Это не была игра воображения, мне не померещилось с перепугу.
Ренрих действительно исчезал. Просто потому, что «таков порядок» и какой-то невообразимый говорящий и мыслящий хаос нужно подпитать ради возможности существования других воображаемых миров.
Психоделическое безумие какое-то.
Ладно. Я не против – пусть миры существуют. Но почему для этого должны развоплощаться такие, как Ренрих?! Что он сделал?
– Он не вписывается в картину мира, – словно услышав мои мысли, пояснил Филин. – А все, что не вписывается в картину – постепенно ее разрушает. Как разрушает пейзаж случайная клякса…
А может, я зря считаю, что он мне тут говорит всю правду? Может, залечивает, чтобы я успокоилась, а Ренриха там пытают, чтобы он выдал сообщников. Или информаторов… кляксы, разрушающие пейзаж.
– Таков порядок, уж вы-то должны понимать, что во всем, даже в сюжете, есть свои правила, – заметил наблюдатель. – В конце концов Ренрих смирился. А вы будете упрямиться? Пожалуйста, давайте без слез. Я не понимаю их информационной нагрузки.
Смирился, значит.
Что-то верится все меньше.
– Я хочу его видеть!
– Ну-ну, Виктория Романовна – укорил Филин. – Нельзя же учитывать только собственные желания. Вы создаете опасность для всех других авторских миров, понимаете?
– Не понимаю, – сказала я. – У вас что-то с сюжетом, господин наблюдатель. Не складывается.
– Разве? – озадачился парень и вытянул шею, словно хотел разглядеть где-то над моей головой: что же там такого, в сюжете, неправильного.
– Угу, – произнесла я. – Из всего вами сказанного выходит, что вы – часть коллективного разума… мыслящей субстанции, которая получается из недоработанных литературных произведений. Черновое творчество, так сказать, топливо для настоящих авторских миров.
– Без труда над миром, настоящим он не выйдет, – одобрительно сказал Филин. – В процессе создания высвобождается творческая энергия, которую вбираем мы, концентрируем, чтобы…
– Да-да, я поняла. И Ренрих по вашим правилам – как раз из черновых, недоработанных. Так?
Филин кивнул, снова одобрительно.
– Что же вы его из мира выпустили, а не… вобрали? – я вздрогнула, мерзко прозвучало. Представила себе страшное чудовище, которое поглощает целые недопридуманные звезды… Что для него Ренрих? На один клычок! – Когда уже было ясно, что он нарушил установленный запрет, вместо наказания вы его отпустили. И позволили добраться до меня.
– Творческое допущение, – пояснил Филин задумчиво.
– Чего? – удивилась я.
– Закон спонтанного создания мира. Статистически у Ренриха не было шансов добиться желаемого. Но творчество – это энергия, которая не приемлет исключительную строгость. Поэтому существуют законы творческих допущений. У вас могло получиться, Виктория Романовна… – парень помялся и вдруг добавил: – Не вините себя. Он видел, что вы стараетесь. Но не хотел, чтобы вы стали свидетелем поглощения. Несозданные миры и их осколки распадаются не сразу. Творческая энергия такова, что у нее… существует период распада. Он зависит от многих факторов, так что неравномерен. Благодаря тому, что ваш персонаж оказался связан с новой книгой, несостоявшийся мир развоплощался достаточно долго. Ренрих сохранял форму длительное время именно из-за этой связи. Если бы мир распался раньше, ваш персонаж…