– Что ты со мной, как с маленьким? – поморщился Ренрих. – Неужто так все плохо?
– Да нет, почему, – я ободряюще улыбнулась. – Когда ты разговариваешь нормально, а не сыплешь глупыми фразами, выглядишь очень… по-настоящему.
Ренрих потер пальцем переносицу.
– Думал, ты меня быстрее узнаешь, если я буду вести себя так, как ты написала.
Да уж. Создать такое чудо… вищное недоразумение.
– К тому же, я вовсе не второстепенный, а главный. Главный злодей, – пояснил Ренрих и через мгновение нехотя добавил: – Должен был быть. Я – друг Элвина Рона. В детстве нас звали Рон и Рен, так ты придумала. А потом наши взгляды разошлись, и я стал предателем. Правда, ты написала только пролог и собиралась убрать оттуда мое имя, чтобы сохранить интригу. Видимо, я должен был предстать перед Роном злодеем не сразу, а поначалу – продолжал бы притворяться его другом…
– Подожди-подожди, но у Элвина Рона нет никакого друга-предателя, – возразила я. – И книга написана до финала. Она называется «Злое небо». Даже есть дополнительная повесть и два рассказа по миру… Между прочим, одна из популярных моих серий. Там уж точно таких…
«Топорных образов», – хотела сказать я, но все же сдержалась. Ренрих явно врал, только зачем? Очень нужно, чтобы кто-нибудь его историю дописал? Ничего себе, приемчики у литературных отрицательных персонажей! Вот про это я бы рассказ написала…
– Вот именно! – Ренрих вскочил. – Ты переписала демонову книгу! И вычеркнула меня из нее почти полностью! Я появляюсь в одной из сцен на общей вечеринке, перекидываюсь со всеми глупыми приветствиями, сообщаю всем, что в детстве у Рона была дурацкая кличка. И на этом все! Все, понимаешь?! Ты испортила мне жизнь! Нет. Ты отняла мою жизнь! Придется исправить то, что ты натворила!
Я открыла рот, закрыла, снова открыла.
Между прочим, сцену с появлением Ренриха я помнила прекрасно. Вовсе не пустой был разговор, а много говорящий о характере Рона. Вот только тому персонажу, который рассказывает на торжественном приеме неуместную историю из детства главного героя, имени не требовалось. Правда, он действительно утверждал, что в детстве они с Роном были друзьями «не разлей вода». Мне показалось, что это придаст словам незнакомца больше веса. И вот…
Этот тип, которому в книге посвящены ровно три абзаца, сидит передо мной и утверждает, что у него должна быть куда более значимая роль! Нормально, да?
Книгу я написала не так давно. Но сюжетная задумка действительно появилась еще в старших классах. В очень урезанном виде, разумеется. Более наивная, более сказочная… Тогда я ее и не реализовала именно потому, как мне кажется, что не хватило ни литературного, ни жизненного опыта.
Даже не помню, чтобы писала какой-то там пролог. Надо же.
– Эээ… – протянула я, наконец. – Ренрих, извини, я не знала, что для тебя так важно больше появляться на страницах книги. Честно говоря, тот персонаж… я вовсе не думала, кто он такой и имени ему не давала.
– Как мне повезло, мог и вовсе исчезнуть, – язвительно заключил мужчина.
Мне невольно стало не по себе. Вычеркнуть персонажа, который оказался «не подходящим» для книги – дело не особо редкое для автора. Но теперь-то один такой передо мной во плоти. И что-то мне не очень понравилось это его «мог исчезнуть».
– Не драматизируй, – попросила я. – Просто твоя роль слегка поменялась. Но это ведь означает, что тебе не нужно становиться отрицательным. Не так уж плохо. Что-то, мне кажется, ты передо мной злодея изображал через силу.
– А может, мой образ был глубоким и противоречивым, – хмыкнул он. – Ты просто ищешь себе оправданий. И потом: я мог бы согласиться, что жить свободно, без четкого указания судьбы, куда лучше, чем делать все по написанному. Но ты не завершила мой образ! Поэтому я… такой!
Он патетично взмахнул рукой.
Я откинулась на спинку кресла, разглядывая собеседника. Заверила:
– Ты очень даже симпатичный персонаж. Вот разве что обувь… как вообще по снегу шел? Хотя ты ведь что-то говорил про сапоги…
Ренрих кивнул.
– Разумеется, я могу обеспечить себе обувь! – фыркнул Ренрих. – Или ты думаешь, все персонажи обречены всю жизнь носить только тот наряд, который соизволил для них прописать автор?
– Надеюсь, не все так плохо, – признала я. – В конце концов, я пишу только часть событий, которые произошли с героями, а остальная жизнь – их личное дело.
– Вот именно! – подтвердил Ренрих. – Если мир прописан толково, – он бросил на меня быстрый взгляд. – Ну, более или менее толково. Тогда мир действует по тем законам, которые для него прописаны, и герои прекрасно обходятся без вмешательства автора. Так что я одевался и обувался как хотел.