К тому времени было уже десять часов, и он устал, как собака. Впереди было еще несколько часов тяжелого труда, прежде чем можно было подумать о сне. Он развернулся и покатил назад по дороге, не встретив ни единой машины и не обнаружив никаких признаков жизни, потом свернул в кромешную темноту лесной проселочной дороги, которая вела к болоту. Проехав почти до самого ее конца, он отключил фары и мотор, вышел из машины и выждал. В напряжении он всматривался в лес, прислушиваясь к любым звукам, которые поведали бы ему, что кто-то видел или слышал, как он сюда подъехал.
Но он ничего не услышал и не почувствовал. Не включая фар, он опустил стекла, выключил ручной тормоз, отступил и стал ждать, предоставив естественному наклону дороги докончить работу. Машина двинулась вперед. Через несколько секунд послышался хлюпающий звук, когда машина опустилась в воду. Потом послышалось бульканье. Пузыри вырывались на поверхность сначала легко, потом становились все яростней и яростней. Это было похоже па гром. Он рискнул, вынул из кармана фонарик и включил его. Его тонкий, с карандаш, лучик высветил только крышу, в момент она исчезла.
В прошлом году он замерил глубину. Он опустил восемнадцать фунтов стального прута сквозь тину в воду, прежде чем дотронулся до чего-то более или менее плотного. Он выключил свет, провел десять минут, уничтожая следы машины с берега пруда, потом припустил к главному шоссе.
Возвращаясь к своему каноэ, он только два раза вынужден был свернуть в кусты. Дорога была ровной, и он заблаговременно обнаружил две приближающиеся машины, прежде чем фары смогли осветить его.
Толкая плечом, он спихнул каноэ к реке, забрался на пять миль глубже в лес и сделал привал. Было два тридцать утра, когда он засыпал последние горящие угли своего костра и растянулся в спальном мешке. Ничто не беспокоило его во сне.
Он проснулся на рассвете и к первому свету разбросал прикрывающие огонь камни, раскидал аккуратно листья и прутья по всему месту своей ночевки. Закончив и оглядев плоды своего труда, он убедился, что никто, кроме человека, проведшего в лесах всю жизнь, не смог бы догадаться, что он здесь был. А через несколько дней и тот ни о чем не догадался бы.
Так должно было быть каждый день и ночь, пока не будет выполнена его миссия. Никто ничего никогда не узнает.
Глава 8
Из гостиной в номере мотеля Грэг наблюдал как отъезжают Мартин с Нэнси.
— Они не женаты, это уж точно.
— С чего ты взял? — Арт сидел, развалившись и разглядывая лежащие на ладони три таблетки Алка-Зельтцер. Он чувствовал себя совершенно больным. Выпитое им в последние двадцать четыре часа количество алкоголя было бы достаточно на троих.
Грэг пожал плечами.
— Это же ясно, — сказал он. Весь вид его выражал презрительную уверенность. — Может потому, как она выглядела, когда садилась в машину.
— Выглядела или выглядывала?
— Выглядывала, оглядывалась. Как-будто боялась, что ее кто-нибудь увидит. Он задумался и прибавил:
— Может нам надо было бы представиться. Она была не так уж плоха.
Кен с красными от недосыпания глазами, услышал это, выходя из ванной. Он сказал:
— Да вы чокнутые. Оба.
— Почему? — Грэг был дружелюбен. Он единственный чувствовал себя прекрасно. У него так бывало всегда после тяжелой ночи секса. Независимо от того, сколько он выпивал.
— Ты что, уставился в окно и разглядывал их, да?. агрессивно спросил Кен. — А ты не думаешь, сколько людей делали то же самое?
— Мы могли пойти к ним в комнату или кто-нибудь из нас и выехать вместе с ними на их машине.
— Конечно, конечно. Давай тогда уж подберем кого-нибудь из городского зала. — Кен остановился и уставился на Грэга с нарочитым недоверием. — Тебе что, не хватило прошлой ночи?
Грэг расхохотался, отвернулся от окна, припоминая обеспокоенный взгляд Нэнси. Девушки с таким взглядом обычно такое выдают — они всегда стараются угодить. Он выхватил приготовленные Алка-Зельтцер с ладони Арта и проглотил их. У Арта отвисла челюсть.
— Ты чудовище, Андерсон!
Грэг снова засмеялся и шутливо чмокнул Арта в лысеющую макушку. Кэн был уже сыт по горло ими обоими. С того момента, как они проснулись, они только и делали, что болтали, спорили, поясничали. Он сказал:
— Ну хватит же, поехали. Нам ведь еще в супермаркет. Грэг его проигнорировал.
— Вот! — обратился он к Арту. — На собачин волосок, — он протянул бутылку бурбона, Там еще оставалось на один глоток.
— Чтоб я сдох! — сказал Арт. Он направился к ванной для душа и новой порции Алка-Зельтцер, не обращал внимания на широкую ухмылку Грэга, пытаясь мысленно собрать воедино разрозненные картины прошлой ночи. Но все было напрасно. Голова его просто отказывалась соображать. Он не мог припомнить, как выглядели девушки, не говоря уж о том, с кем из них и сколько раз он что-либо делал.