Третье — это возрастное измерение. Отмечу, что поколенческое и возрастное измерение — немного разные вещи.
Четвертое — это религиозное измерение, потому что Россия все-таки многоконфессиональная страна. Вероятно, среди мусульманских или воцерковленных православных групп будет сложнее разбирать эти вопросы.
Еще, на мой взгляд, важно подчеркнуть, что даже внутри одной группы, например рабочей, также иногда возникают напряжения, хотя, казалось бы, там люди могут быть более или менее похожи с точки зрения поколения, гендера и религиозных убеждений. Есть пятое измерение, которое может нам это объяснить, — иерархия и дисбаланс власти.
Собственно, все эти обсуждения пытаются проблематизировать то, что в нашем обществе власть распределена неравномерно: с высокой вероятностью белый мужчина из среднего класса будет зарабатывать больше и иметь больше общественного влияния, чем белая женщина того же возраста. Именно поэтому все попытки обсудить харассмент, абьюз и другие категории, которые часто обозначаются как понятия из «новой этики», связаны с тем, что они ставят под сомнение справедливость распределения власти. Наверное, мы можем ее как-то переосмыслить и перераспределить? Конечно, человеку, занимающему определенную иерархическую позицию, довольно сложно от нее отказаться и принять, что ему вдруг предлагают ограничивать себя в тех практиках и представлениях, к которым он привык.
Предположим, есть такой начальник N, и он привык «уделять внимание», как это часто называется, молодым сотрудницам. И вот эти сотрудницы приходят к нему и заявляют: «Вы знаете, нам это не нравится. Нам не просто „не нравится“, а мы считаем, что вы харассер, нарушаете наши границы и ведете себя недопустимо». Человек либо соглашается с этим, отказывается от части привычек и меняет правила этикета внутри организации, либо протестует и настаивает, что он «всегда так делал и ничего не имел в виду», а «эта „новая этика“ промыла им мозги», и теперь они пытаются его «ущемить в правах». В общем, даже если мы говорим о группах, которые близки по ряду характеристик, но отличаются некоторой асимметрией власти внутри, проблематизация подобных отношений ставит под вопрос саму властную позицию.
Поскольку возмущение — это яркая реакция, в публичной сфере мы чаще замечаем ее. Известно не так много успешных кейсов внедрения новых этических положений и стандартов, хотя на уровне организации представителю HR [‛управление персоналом’. — Прим. ред.], главе компании и еще кому-то ничего не стоит собраться, разработать этический кодекс и принять его. Возможно, такие кейсы есть и в России, но мы почти не слышим о них. Проще выплеснуть обратную реакцию, возмутившись, что правила повседневности, к которым мы привыкли, которые нас устраивают, пытаются изменить.
Елена Омельченко, профессор департамента социологии и директор Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге; доктор социологических наук. Редактор книг «В тени тела» и «PRO тело. Молодежный контекст»:
— Дело в том, что во всех измерениях — поколенческих, классовых и так далее — вопрос идет о праве на власть. «Новая этика» требует иного прочтения этого права и отказа от доминирования кого-то над кем-то: мужчин над женщинами, гетеросексуалов над гомосексуалами, титульной нации над так называемым меньшинством, молодых над старыми или, наоборот, опытных над молодыми.
Но возникает ощущение, что если это обо всем, то это на самом деле ни о чем, и, когда понятие оказывается слишком общим, оно теряет яркость и конкретность. Наверное, на сегодняшний день наибольшими точками напряжения становятся вопросы гендера, сексуальности и расы. И поскольку «новая этика», если мы рассматриваем, например, гендерное измерение, подрывает основы патриархатной власти и право патриарха на некое доминирование, понятно, что те, кто этой властью обладает, сопротивляются и отказываются принимать это.
Надежда Нартова, старший научный сотрудник Центра молодежных исследований и заместитель академического руководителя магистерской программы «Современный социальный анализ» НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге. Редактор книг «В тени тела» и «PRO тело. Молодежный контекст»: