Именно поэтому сложно реконструировать изменение нормы. Однако я вообще сомневаюсь, можем ли мы говорить о «норме» того, что сейчас обсуждается в контексте «новой этики», даже в отношении предыдущих периодов.
Елена Омельченко, профессор департамента социологии и директор Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге; доктор социологических наук. Редактор книг «В тени тела» и «PRO тело. Молодежный контекст»:
— Перемены очень заметны. Я слежу за Вышкой [Высшая школа экономики. — Прим. ред.] и несколькими прокатившимися серьезными скандалами, которые связаны с домогательствами. Часть из них доказана, часть нет — это неважно, но они создают ощущение атмосферы определенной опасности. По-видимому, наличие новых правил провоцирует и мысли, и риски, поэтому люди стали активнее следить за тем, как они позиционируют себя и как общаются: открытые двери кабинетов, меньше рукопожатий и объятий. Кроме того, шутки и, например, визуальный материал к лекциям и семинарам по гендеру или кино выбираешь так, чтобы никого не задело. Может быть, это и хорошо, главное, чтобы подобное не мешало яркости и эмоциональности коммуникации и преподавателей со студентами, и преподавателей друг с другом.
Конечно, человеческие отношения вряд ли стоит доводить до абсурда и крайностей, исчезновения чувствительности и телесности, потому что это важные части взаимодействия. Мы же не состоим только из говорящей головы, правильно? И поэтому не сможем превратить человека в машину, которая опасается лишних движений, слов и избегает шуток. Но, наверное, этого и не нужно.
Надежда Нартова, старший научный сотрудник Центра молодежных исследований и заместитель академического руководителя магистерской программы «Современный социальный анализ» НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге. Редактор книг «В тени тела» и «PRO тело. Молодежный контекст»:
— На мой взгляд, если приходят продвинутые преподаватели, студенты и сотрудники, то именно комьюнити задает тон в университете или компании.
Я не специалист по организационной социологии, но, как мне известно, результаты некоторых исследований о гендере в организациях показали, что в крупном бизнесе нет дискриминации на среднем уровне: корпорация заинтересована лишь в том, чтобы ты работал и был эффективен, и никого вообще не волнует, женщина ты или мужчина. Понятно, что ресурсы у тех и у других могут быть совершенно разными, что до топа доходят единицы, что есть стеклянный потолок и гендерированные позиции типа HR-менеджера или бухгалтера, но в сфере управленцев среднего звена, как правило, нет дискриминации.
Так что в компаниях, особенно международных, действуют эти нормы, потому что их отсутствие ведет к репутационным потерям, внутренним напряжениям, скандалам и так далее. Естественно, есть старорежимные и непрошибаемые корпорации с гендерной иерархией и прочими негативными явлениями. Но вот вопрос, будут ли они конкурентоспособны и смогут ли выжить при таком режиме, поскольку мы никуда не денемся от неолиберальной экономики, которая требует от нас индивидуализированной и неконфликтной коммуникации. В конечном счете, помимо «новой этики», существует масса других, в том числе рыночных процессов, которые накладывают свой отпечаток и ограничения.
Анна Край, преподаватель департамента психологии НИУ ВШЭ; практикующий психолог. Соавтор книги «Домашнее насилие. Так будет не всегда»:
— Это тонкий вопрос. Я не совсем хорошо чувствую данный момент, так как внутри университета, допустим, происходит не очень много коммуникаций между преподавателями. Мы можем работать над одним проектом, но чаще всего это вертикальная система с понятным лидером.
Если говорить о студентах, то они стали более четко обозначать, что им нравится и не нравится, заниматься самоуправлением. Например, заявлять: «Вот этот преподаватель произносит шутки оскорбительного характера. Давайте с этим что-то сделаем, нажмем тревожную кнопку и попробуем разобраться».
Я надеюсь, это изменило вещи, относящиеся к домогательствам и сексизму в университетах. Понятно, что люди имеют свойство вступать в разные связи, вне зависимости от того, кто они — преподаватели, студенты и так далее. Но теперь, полагаю, все три раза подумают, стоит ли нарушать субординацию и начинать такие неравные отношения, а также поймут, что нужно делать, если человек с большей властью злоупотребляет ею.